Командир Красной Армии (Поселягин) - страница 4
Прищурившись, я стал вспоминать свой последний вылет. Как экипаж подхватил меня со спортплощадки, вертолёт, взлет и маршрут в горы. При подлете - дымы и трассеры во все стороны на месте боя. Вспомнил, как 'крокодилы' обрабатывали подсвеченные спецназом цели. Как мы, пройдясь НУРСами, пошли на посадку и стали принимать раненых. Взлет. Потом попадание в борт из ПЗРКа. Видел, как падает Игорь, нашпигованный осколками. Потом попадание в пылающий вертолет из обычного гранатомёта, потом еще, и мы падаем. Жесткая посадка, вернее, падение на скалы, и начавшийся пожар из-за разлившегося топлива. Не обращая внимания на шевелившихся под ногами раненых, я длинными очередями бил по мелькавшим между скалами боевикам. Палыч раз за разом выпуск гранаты, ставя стену из разрывов и осколков. Как только лента опустела он подхватил одного из раненых и попытался вылезти в покорёженный дверной проем, но упал, получив очередь в грудь. Помню, как орал, продолжая выпускать остатки боезапаса, когда загорелись ноги и тело, потом взрыв... это все.
Я стоял и тряс головой, приходя в себя.
Игорек был большим любителем книг про попаданцев, подсадив и меня, так что никаких рефлексий у меня не было. Этих книг под нашими койками было великой множество, штук семьдесят точно, короче сколько их выпустили все были у нас. Сам Игорь увлекался попаданцами в ВОВ и РЯВ, тогда как я, в основном, мирами магии и меча, хотя и военную тематику почитывал. Таким докой, как Игорь, не был, но тему знал. Так что уже осознал, что куда-то попал. Другого объяснения не было. Я был человеком довольно спокойным и вывести меня из равновесия это постараться надо, поэтому рефлексий от меня ожидать было трудно.
В чужое тело я не попал. Как было оно моим, так и осталось. Себя я тоже помнил. Виталий Мишин, через три недели мне должно было исполниться двадцать лет, старший сержант отдельной охранной роты десантного полка. Готовился поступать в летное училище, из-за чего многие офицеры нашего и не нашего полков помогали мне подготовиться, чтобы я не уронил чести части при поступлении. Сирота, воспитанник детского дома в Санкт-Петербурге. В общем, все про себя помню.
Наверное, я с час так стоял, анализируя последние события, когда краем уха расслышал звонкие голоса и хруст сухих веток под чьими-то ногами.
Спрятавшись за дерево, я стал всматриваться в сторону, откуда доносился шум. Видимость была едва ли метров восемьдесят. Так что мне пришлось продолжать минут пять, пока между деревьев не замелькали две неспешно идущие фигуры.