! И на лице тевтона вновь появилась зловещая ухмылка…
Он кидал куски мяса в рот, будто хворост в пасть камина зимней ночью. Желудок настоятельно требовал пищи. Курт и раньше отличался хорошим аппетитом, но сейчас превзошел самого себя. Наконец, когда внутри появилась сытая тяжесть, а глаза сами собой стали слипаться, он отвалился от стола и внутренне ужаснулся – съел столько, сколько могут осилить четверо шрехтов после суток непрерывной работы на лесоповале. Ничего себе! Но теперь ужасно хочется спать, спать, спать…
Последний раз проверил работу сигнализации, чтобы никто не смог подобраться к убежищу во время отдыха, на заплетающихся ногах добрался до выбранной комнатушки, рухнул на кровать и заснул мертвецким сном.
Спал Курт неподвижно, не шевелясь, будто на самом деле умер. И слава Господу! Иначе бы его короткие волосы встали дыбом от ужаса…
Похрустывали суставы, растягивалась кожа, под которой надувались мускулы и разбухали кости. Организм, получивший наконец достаточно топлива для перестройки и закодированный старым колдуном ради мести остроухим, перестраивался. Курт и раньше был немаленьким парнем даже среди соплеменников, но сейчас он снова рос, укрупнялся и наливался силой. Причем с невероятной скоростью, буквально на глазах.
Прошли отведенные им самому себе на отдых часы. Потом сутки. Вторые, третьи… Тевтон так и лежал неподвижно. Бесшумно работал реактор, исправно снабжая убежище энергией, хитроумно устроенные датчики стерегли подступы к убежищу, а умный раухер отсортировывал ложные сигналы. Все шло как всегда, кроме самого фон Вальдхайма…
На четвертые сутки он впервые пошевелился. Сперва дрогнули и затрепетали веки, медленно поднялись, открыв невидящие пока глаза. Затем рефлекторно дернулась одна рука, вторая…
Содрогнулось тело, впервые за долгий срок поднялась во вздохе могучая грудь, обтянутая лопнувшим комбинезоном. Затем мужчина поднялся с кровати. За движением зрачков невозможно было бы уследить взглядом, с такой скоростью они метнулись на часы, вмонтированные в стену. Мгновение – и огромная фигура оказалась на ногах.
И тут Курт очнулся окончательно – что это с ним?! Какие-то лохмотья на теле, в которых угадывалась форменная одежда, торчащие из развалившихся сапог пальцы ног, длинные спутанные волосы щекочут шею и мгновенно вспотевшее лицо… О, пресвятой Боже и его угодники! Взгляд застыл на фигуре, отраженной в небольшом зеркале. Не веря своим глазам, Курт коснулся прядей, ниспадающих на плечи, сжал кулак, медленно поднеся к лицу. Затем рука ухватила кусок металлической трубки, лежащий на столе, сжалась. Послышался визг сминаемого металла, и звон, когда изуродованный предмет упал на каменные плиты пола.