Она слышала, как Майлс за ее спиной засыпал хирурга вопросами, получал ответы, что-то там насчет церебрального кровоснабжения и пентобарбитала. Он сказал «мозговая смерть», и у Джуд началась рвота, она упала на колени.
Потом Майлс оказался рядом, обращаясь к ней с той нежностью, которую обычно приберегал для своих тяжелых пациентов. Он обнял ее одной рукой, поднял с пола, поддержал, но она все время норовила упасть.
Вокруг собрались люди, которые смотрели на нее. «Возьмите, доктор, свои слова обратно», — думала она, озираясь среди незнакомцев.
«Прошу тебя, Господи. Умоляю».
Это была унизительная для нее сцена.
Майлс отвел ее в пустую палату, где она рухнула на стул, согнувшись пополам. Все неправда! Этого не может быть!
— Я была с ней справедлива, — сказала она Майлсу, глядя на него сквозь обжигающие слезы.
Он стоял перед ней на коленях и ничего не говорил. Ей казалось, что внутри у нее пустота. Потом раздался стук в дверь.
Сколько они там пробыли? Минуту? Час?
В палату вошел капеллан, но не один, с какой-то женщиной в синем костюме, державшей в руке папку с зажимом.
— Вы хотели бы увидеть дочь? — спросил капеллан.
Джуд посмотрела в его глаза и увидела слезы; этот незнакомец переживал ее горе, и до ее сознания наконец дошла жестокая правда.
— Да, — сказал Майлс, и тогда она в первый раз подумала о муже, о его боли. Взглянув на него, она увидела, что он тоже плачет.
Какие они все ранимые! Кто об этом подозревал? Во всяком случае, не она. До этой минуты, когда она потянулась к руке мужа, она считала себя сильной женщиной. Даже властной. И удачливой.
Они вместе пошли сначала по одному коридору, затем по другому, пока не достигли последней двери по правой стороне. Вдалеке от остальных больных. Естественно.
Майлсу хватило сил открыть дверь, хотя, откуда они у него взялись, Джуд не представляла.
Комната была ярко освещена, что удивило Джуд; почти все предметы в ней были из нержавеющей стали. А еще здесь было шумно из-за работающих приборов, которые мерно гудели. На компьютерном мониторе по черному полю бежали кривые линии.
— Слава богу, — прошептала Джуд. Она ошиблась. Когда прозвучало «примите мои соболезнования», она не так поняла. Миа жива. Ее доченька здесь, такая же красивая, как всегда, ровно дышит. — С ней все в порядке.
Женщина с папкой шагнула вперед:
— Вообще-то нет. Мне очень жаль. Это называется «мозговая смерть», и я могу…
— Не надо, — сказал Майлс так резко, что женщина побледнела. — Я знаю, зачем вы здесь и сколько у нас времени. Я поговорил с доктором Адамсом. Мы согласимся. Просто оставьте нас одних.