Лекси показалось, будто удар молотка пришелся по ней. Повернувшись к Скоту, она попыталась сохранить улыбку на лице ради него — все-таки он так старался. Не хотелось, чтобы он узнал, что от слов «визиты в присутствии наблюдателя» ей стало нехорошо. Ей случалось бывать в той комнате, под бдительным оком какого-нибудь бесстрастного профессионала; только тогда она была маленькой девочкой. Теперь же она будет недостойной доверия матерью.
— Я смогу проводить с ней время. Это самое главное, верно?
Скот взял ее за локоть и направил к боковой двери. Оказавшись в коридоре, он повел ее в тихий уголок.
— Прости меня, Лекси.
— Не извиняйся. Я знаю, ты сделал все, что было в твоих силах. Я получила право видеться с ней, узнать ее. Я докажу всем им, что заслуживаю еще одного шанса. Год — долгий срок. Может быть, к тому времени…
— Все не так просто, — сказал адвокат.
— Что ты имеешь в виду?
— Суд пожелал, чтобы твои посещения проходили под наблюдением профессионального социального работника, который специализируется на трудных случаях воссоединения.
— Я знаю.
— Услуги таких профессионалов стоят очень, очень дорого.
В Лекси вскипело незнакомое чувство горечи, оставив неприятный привкус во рту.
— Ну разумеется, все сводится к деньгам.
— Я начну поиски. Обязательно найдется какой-нибудь выход, но сейчас я вижу только один: попросить кого-нибудь из Фарадеев присутствовать при встречах.
— Да. Так они тебе и согласятся.
— Не сдавайся, Лекси. Я буду действовать дальше.
— Конечно, — сказала она, набрасывая ремешок сумочки на плечо. Ей не терпелось выбраться из этого смешного девичьего наряда. Сразу следовало догадаться: вся юридическая система настроена на то, чтобы давать таким людям, как Фарадеи, то, что они хотят. — Я ухожу отсюда, Скот. Спасибо. — Она направилась к выходу.
Он схватил ее за руку.
— Только не наделай глупостей, Лекси.
— Каких, например? Полюблю свою дочь? — Голос ее дрогнул, и, повернувшись, она быстро пошла прочь.
Лекси сидела на скамейке в парке перед офисом Скота.
Она все знала о том, каково это, когда тебя бросают. Давным-давно, когда сначала на нее перестала обращать внимание мать, и потом, когда в ее жизни одна приемная семья сменяла другую, она пыталась перестать надеяться на большее. Девчонкой, бывало, сидела в каком-нибудь кабинете, среди множества людей, в ожидании новых родителей, не сводя глаз с часов на стене, следила за стрелками и думала, что на этот раз не будет переживать, на этот раз откажется от надежды, а без нее она станет неуязвимой.
Но никогда не получалось. По какой-то причине, которую она так и не поняла, надежда в ней засела накрепко. Даже в тюрьме, стоя в очереди среди женщин с опустошенным взглядом, в котором уже не было никакой надежды, она не смогла стать одной из них. Даже валиум не смог уничтожить в ней надежду. Все дело в том, что она верила. Сама толком не знала во что — в Бога? В добродетель? В себя? Ответа не находила, но сознавала, что если будет поступать правильно, стараться изо всех сил, отвечать за собственные ошибки и поступать по совести, то ей все удастся. Она не будет такой, как ее мать.