Лизл протянула руку и прикоснулась к его руке, серьезно спросив:
— Джеймс, а что с твоей тетушкой?
Лицо его посерьезнело.
— Я не уверен в диагнозе. О'Брайан сказал, что она сама себя мучает чем-то, а я не понимаю, чем. Я забываю порой, что она очень хрупкого здоровья.
"Хрупкого здоровья" — по мнению Лизл — было никак не применимо к несгибаемой леди, но она не стала возражать. Вместо этого она вошла вместе с Джеймсом в столовую. Джеймс принялся за вареное яйцо, а она, налив кофе, внимательно слушала его рассказ.
— Наше поместье перешло в управление Хэрри, когда умерла моя мать. Хэрри воспитала меня, вырастила; смотрела за домом, вела хозяйство. Она отдала Ханахину всю свою жизнь — но не только Ханахину, еще и мне. Я многим ей обязан. — Он слегка усмехнулся, отпив кофе. — Но хватит об истории моей жизни. Что мы делаем сегодня? Не хочешь ли прогуляться верхом?
Она улыбнулась, стараясь выглядеть естественно.
— Сегодня, Джеймс, у меня дела.
Он напряженно усмехнулся:
— Я тебе надоел?
— Нет, дело не в этом, Джеймс. Я… я думаю, пришло время возвращаться к работе.
— Чепуха!
— Для меня — не чепуха, Джеймс.
— Ну что ж, если тебе этого так хочется… — Голос его стал скучным и чужим. В воздухе висело напряжение. Спустя некоторое время Джеймс взял ее за руку и сказал: — Останься, Лизл. Останься и выходи за меня замуж.
Лизл затаила дыхание. Именно этого момента она желала более всего!
Ей хотелось громко выкрикнуть "Да! Да! Прямо сейчас!" Но тут в ее воспоминаниях встало тонкое бледное лицо Хэрриет Ловелл, и вместо этого она, запинаясь, пробормотала:
— Пожалуйста… Джеймс, ты слишком торопишься.
Он улыбнулся, нежно взяв ее руку и поднеся к губам.
— Как раз недостаточно тороплюсь.
— Я говорю серьезно.
— И я тоже.
— Я уже приняла решение. Я решила приступить к работе завтра же.
Она скорее почувствовала, чем увидела, его непроизвольное движение. Его губы сжались, и он резко отпустил ее руку. Голос его опять стал чужим, а вокруг рта собрались горькие складки.
— Понимаю.
— Не понимаешь. Пожалуйста, подумай, Джеймс: ведь это для всех будет лучшим решением.
Он бросил на нее многозначительный взгляд:
— Для кого — для всех?
— Для нас обоих. — Голос ее упал до шепота.
Она почувствовала себя неуютно под его взглядом, и глаза его от горечи стали еще огромнее.
— Что-то случилось, не так ли?
— Ничего подобного.
— Лизл, нельзя ли отложить твой отъезд?
— Нет.
Выражение его лица стало каменным.
— Ты едешь в Лондон к своей работе — или к Тони?
Глаза Лизл были полны гневом, широко распахнуты и темны.
— Это уже оскорбление, Джеймс. Значит, вот что ты думаешь обо мне?