Взгляд ее бледно-голубых глаз был совершенно иным, чем раньше. Он был таков, какого Лизл не доводилось видеть раньше — и это удивило ее: то был взгляд не побежденного, но примирившегося и успокоенного человека. Джеймс, обняв Лизл за плечи, повел ее в комнату, однако Лизл остановилась, как вкопанная, когда увидела другую леди.
— Бабушка!
Она быстро, инстинктивно двинулась к своей бабушке. Старая леди радостно вскрикнула и распростерла широкие объятия, прижав Лизл к своей пышной груди.
— Дорогая моя Лизл, — бормотала бабушка, и слезы блестели в ее накрашенных старых глазах.
Джеймс наблюдал, как Лизл обнимает бабушку. Он видел уже Павлу Эдриан, и теперь стоял, как завороженный, потому что фигура Бабушки была совершенно фантастическая.
Присутствие Бабушки преобразило комнату. Она была высока, грузна, и ее фигура с широкими бедрами была задрапирована в летящий шелковый кафтан, который шуршал при любом движении. Седые волосы Бабушки были элегантно завиты и подколоты на затылке. Пронзительные голубые глаза под макияжем любовно оглядели Лизл — а затем метнули взгляд на Джеймса, и не сводили с него взгляда до тех пор, пока Лизл не прервала свои объятия и не отступила, чтобы с любовью взглянуть на Бабушку.
— Бабушка, помнишь, я писала тебе? Это — Джеймс… Джеймс Ловелл.
Старая актриса долго изучала Джеймса: так долго, что тот начал чувствовать себя несколько некомфортно под ее взглядом. Он знал: она оценивает его, не упуская ничего из виду.
Она снисходительно кивнула своей величественной головой:
— Да, я догадываюсь. — Она протянула ему руку для поцелуя.
Когда знакомство состоялось, Лизл бросила взгляд на Бабушку, а затем — на тетю Джеймса. Перед ними были две старые леди: одна — высокая и полная, другая — крошечного роста и сухонькая; обе как бы были высушены временем, обе были из другого века, из иного мира, который когда-то существовал, неведомый Лизл с Джеймсом.
— Что происходит? Что ты тут делаешь, Бабушка? — наконец спросила Лизл, все еще не веря, что все это происходит на самом деле, и она не спит. — И откуда ты узнала, что я буду здесь сегодня?
Прежде чем Павла Эдриан смогла ответить, Хэрриет Ловелл улыбнулась и отошла от окна. Хотя ее бледные щеки были холодны по-прежнему, впервые Лизл увидела отсвет теплоты в глазах тети Джеймса.
— Это длинная история, и Джеймс знает о ней больше, чем говорит, — сказала тетя Хэрри, поворачиваясь к Джеймсу.
Лизл повернулась к нему с интересом и удивлением:
— Ты ведь знал, что моя бабушка здесь, Джеймс?
Он улыбнулся и поцеловал ее в щеку.
— Именно мне она обязана приездом. — Он поцеловал тетю, спокойно добавив: — Не буду лгать тебе, Лизл. Я написал твоей бабушке и попросил ее приехать в Ханахин.