11
Бузя плакала.
Бузя плакала – и весь мир облекся в печаль. Солнце перестало сиять. Речка перестала течь, роща – зеленеть, бабочки – летать, птички – петь.
Бузя плакала. Она спрятала лицо в руках. Плечи ее вздрагивали, и она плакала все сильнее и сильнее…
Так плачет малое дитя, когда почувствует, что потеряло родителей.
Так плачет любящая мать над ребенком, которого у нее отбирают.
Так плачет девушка, оплакивающая своего возлюбленного, отвернувшегося от нее.
Так плачет человек над своей жизнью, выскользнувшей из-под его ног.
Напрасны были мои утешения. Ни к чему были все эпитеты из «Песни песней», которые я приводил в моих речах. Бузя не хочет знать утешений. Бузя не желает слушать моих эпитетов. Слишком поздно, говорит она, слишком поздно я вспомнил о ней… Слишком поздно я оглянулся, что есть какая-то Бузя на свете. Бузя, у которой есть сердце, которое тоскует, и душа, которая рвется отсюда в другой мир… Помнишь ли ты, говорит она, те письма, которые я тебе писала? Но, перебивает она себя, где тебе помнить о таких глупостях? Разве она сама не понимает, она это собственно должна была давно предвидеть, – что наши пути разошлись? Что она мне не ровня? Куда ей до меня?… Она наивная, провинциальная девушка, куда ей до меня?… Теперь она понимает, что это было с ее стороны глупостью, большой глупостью, что она мне морочила голову своими детскими письмами, своими глупыми намеками, что родители тоскуют по мне… Нет! Ей надо было самой понять, что она мне не ровня… Куда ей до меня – бедной провинциальной девушке!.. Она сама должна была понять, что уж если я не послушался отца-матери, восстал против их заветов, не пошел по их стопам и пошел своей собственной дорогой, значит, я уж, конечно, пойду далеко, взберусь высоко, так далеко и так высоко, что оттуда никого не увижу и никого знать не пожелаю.
– Никого, кроме тебя, Бузя!
– Нет, никого! Никого! Никого! Не видеть никого, не слышать никого, забыть всех…
– Всех, но не тебя, Бузя!
– Нет, всех! Всех! Всех!
12
Бузя перестала плакать – и все ожило. Солнце начало сиять, как раньше. Речка начала течь, роща – зеленеть, бабочки – летать, птички – петь.
Бузя перестала плакать, и сухими стали ее глаза, ее прекрасные голубые глаза из «Песни песней». И высохли слезы ее, как капли росы на жарком солнце.
И вдруг она стала оправдываться за свои слезы. Теперь она видит, какая она глупенькая. К чему был ее плач? Чего ей плакать? Чего ей не хватает? Другие девушки на ее месте сочли бы себя счастливыми. Счастливейшими из счастливых!.. И огонек загорелся в глазах у нее, в ее прекрасных голубых глазах из «Песни песней». Никогда еще я не видел этого огонька в глазах Бузи. И красные пятна выступили на ее щечках, на ее красивых розовых щечках. Я никогда еще не видел, чтобы Бузя так гневалась, так пылала, как она пылала в эту минуту. Я хочу ее взять за руку и сказать ей словами «Песни песней»: