– М’лорд! М’лорд! – Блаживший не своим голосом конюх был бел как полотно. – Его сиятельство…
– Ну и что на этот раз он учудил? – как бы между прочим уточнил мужчина лет сорока с небольшим.
Создавалось впечатление, что аристократа, к которому бежал с криками далеко не молодой конюх, ничем невозможно вывести за рамки приличий, принятых в его среде. Мимика, жесты, движения – все подчеркивало, вернее, кричало о том, что он выше суеты этого мира. Наверное, даже сообщение о нападении на замок не повлияло бы на его спокойную уверенность.
– Его сиятельство снова развлекался с мальцами… Они вылезли на западную стену… И его сиятельство… его сиятельство…
– Тебе дать вожжей для лечения от заикания? – все так же спокойно спросил герцог.
– М’лорд… Он… Он сорвался в ров… – еле слышно прошептал конюх.
– Кто? – Герцог вопросительно поднял бровь.
– В… Ваш… Его сиятельство…
– Где он?! – Спокойствие и самоуверенность моментально улетучились с лица вельможи.
– Артур, стражник, выловил его сразу же, ваше сиятельство. Да вот и они…
В это время во двор вошел только что упомянутый стражник с маленьким мальчиком лет одиннадцати-двенадцати на руках. Худенькое тело ребенка висело как тряпичная кукла. И с мальчика, и со стражника сбегала вода, оставляя на земле мокрые дорожки. Кое-где к их одежде и волосам прилипли ряска и водоросли, в изобилии водившиеся во рву, окружавшем резиденцию семьи де Сента. Создавалось впечатление, что ребенок был мертв, так как он не подавал никаких признаков жизни.
Герцогу стало дурно. Это невозможно! Его единственный наследник погиб! Для него это был тяжелый удар, притом второй за последние несколько лет.
Первым ударом оказалась смерть жены, матери Кевина. Она умерла от горячки совсем недавно, всего два года назад. Герцог ее обожал, а в чем-то даже боготворил. Его любовь была крепкой и преданной. Такую трудно встретить среди людей высшего круга. На молодого герцога смотрели как на сумасшедшего. В обществе, к которому принадлежала их семья, было заведено так: если у влиятельного вельможи нет любовницы, или лучше двух, это – нонсенс. Высокородные господа с их юмором на тему всего, находящегося ниже пояса, и постоянными подколками достали Артуа хуже горькой редьки. Сейчас он находился в своем родовом имении по причине нежелания связываться с этими, как их называл герцог, высокородными кобелями. Образ жизни этого бомонда, их развратное мышление и распущенное поведение претили ему. Да и никто, кроме любимой Катрины, ему не был нужен. Ее никто не мог заменить. В услугах любовницы, даже высокородной, герцог не нуждался. Но так как свет не желал признавать такого поведения одного из сильных мира сего, из политики пришлось уйти. Заодно семья перебралась из столицы в родовое имение, которое принадлежало их роду на протяжении трехсот лет. О своем решении герцог не жалел. Ему-то всего сорок два, жизнь только начинается. Хотя нет! Если умер Кевин…
