.
На разные лады воспроизводились сказанные в июне слова Жукова относительно его готовности напрямую обратиться к армии и народу в случае, если оппозиционеры (Молотов и К°) будут настаивать на освобождении Хрущева от должности. Эти слова, по мнению Микояна, прямо указывали на бонапартистские устремления маршала. С этими обвинениями солидаризовались и другие выступавшие. «...Разве не ясно, что это позиция — непартийная и исключительно опасная», — вопрошал, например, секретарь ЦК Суслов. Как чепуху и клевету расценил он саму мысль, допускающую «возможность проявления в нашей советской действительности, в стране победившего социализма такой ситуации, при которой генерал на белом коне спасет страну»[298].
Фарисейство этих слов было очевидным для многих, кто знал обстоятельства кризиса в партийных верхах в июне 1957 г. Ведь, по существу, так и вышло, что именно твердая позиция, правда, не «генерала на белом коне», а трезво мыслящего, волевого и патриотически настроенного маршала уберегла страну от острейшего рецидива сталинизма. И, если уж доводить мысль Суслова о бонапартизме Жукова до логического завершения, то напрашивается вопрос: что мешало маршалу в тот момент взять власть в свои руки? Ведь более благоприятной ситуации и быть не могло. «Мешало» элементарное — отсутствие стремления к обретению власти.
И уж конечно, пленум отмахнулся от объяснений Жукова, что он намеревался обратиться через голову антипартийной группы к парторганизациям Вооруженных Сил единственно для того, чтобы посредством них довести до сведения широких партийных масс информацию о положении в Президиуме ЦК. К слову, сама такая попытка тоже воспринималась партноменклатурой как преступление, ибо парторганизации на местах могли получать информацию, только просеянную через аппарат и только в концепции высшего руководства. Любое отступление от этих канонов расценивалось как тяжкое антипартийное деяние.
Главным поводом для еще одного обвинения стал приказ № 0090, подписанный Жуковым в 1956 г. и касавшийся вопросов укрепления воинской дисциплины. Докладчик Суслов оценил его как политически неправильный и противоречивший уставу КПСС. Министру обороны ставилось в вину, что он не только не внес этот приказ в Центральный комитет на утверждение, но даже не проинформировал ЦК о нем. Между тем в документе содержались, по мнению докладчика, в высшей степени «крамольные» положения: приказ возлагал на командиров-единоначальников руководство политорганами и партийными организациями, а кроме того, требовал не допускать критику командиров на партийных мероприятиях, виновных же в нарушении этого требования — привлекать к строгой дисциплинарной ответственности. Масла в огонь добавил начальник ГлавПУ Желтов, заявивший, что «этот приказ 0090 прямо дал команду на разгром наших партийных кадров, повсеместно начались массовые избиения политических кадров».