Гили сбросила куртку и внимательно исследовала ее вблизи при свете кухонной лампы. Куртка и вправду казалась ей знакомой, но, как и прежде, она не была вполне уверена. Цвет в общем-то похож, но вот воротник немного иной. Она положила куртку на стол перед собой и, сев на один из двух стульев, что были в кухне, приступила к тщательному осмотру.
Ужин, который она приготовила на двоих, — рыба, запеченная с картошкой, — ждал ее в духовке. Она решила, что подождет Гидона до конца вечера, а пока включила небольшой электрический обогреватель, спирали которого постепенно раскалялись, издавая при этом слабые звуки, которые напоминали доносящиеся издалека взрывы.
Минут пятнадцать сидела она без движения в ожидании. Затем поднялась и пошла в комнату Гидона. Постель была приготовлена для сна. У кровати расстелен теплый коврик. А у изголовья лежали газеты, журналы и книги, которые она для него старательно отбирала. Гили зажгла ночник у кровати, ливший мягкий свет, и поправила подушку. На какой-то миг показалось ей, что Гидон уже был здесь. Уже переночевал, встал, аккуратно заправил свою постель и уехал. И теперь она снова одна. Как всегда после его визитов к ней, она остается одна в своем опустевшем доме.
Она нагнулась и подвернула края одеяла под матрац. Возвратилась на кухню, нарезала хлеб, достала масло и сыр из холодильника, поставила чайник. Когда вода закипела, Гили включила маленький радиоприемник, стоявший на столе в кухне. Три голоса спорили, гневно перебивая друг друга, о затяжном кризисе в сельском хозяйстве. Она выключила радио и пошла поглядеть в окно. Дорожка, ведущая к ее дому, была слабо освещена. Над пустынной улицей в разрывах низких облаков плыла почти полная луна.
«У него уже есть подруга, — вдруг подумала она. — Вот в чем все дело. Поэтому он забыл, что обещал приехать, и даже забыл позвонить. Наконец-то он нашел себе подругу, и поэтому у него нет ни малейшей нужды приезжать ко мне». Мысль о подруге, которую нашел себе Гидон, наполнила ее сердце острой, почти невыносимой болью. Будто все нутро ее опустело и только сжавшаяся, скукожившаяся оболочка еще давит и болит. Ведь, по правде говоря, он не то чтобы наверняка обещал ей приехать. Он сказал, что постарается успеть на вечерний автобус, но ей не стоит ждать его на остановке, потому что если он все же решит приехать сегодня вечером, то доберется до дома самостоятельно. А если этим вечером не приедет, то появится в ближайшее время, возможно на следующей неделе…
Но при всем этом Гили не могла избавиться от мысли, что Гидон заблудился, сел не на тот автобус, сошел не на той остановке и теперь, конечно же, застрял в какой-нибудь дыре, сидит одинокий, дрожа от холода, на заброшенной автобусной остановке. Сидит он, съежившись, на железной скамье за железной оградой, между закрытой кассой и запертым киоском. И не представляет, как ему добраться до нее. Она должна прямо сейчас, в это самое мгновение, выйти во тьму, поехать, найти его и благополучно доставить домой…