Если кто-нибудь хвалил его умение откармливать бычков, или яичницу, которую он приготовил, или красоту заката, увиденного из окна его дома, глаза Дани мгновенно увлажнялись от безмерной благодарности за похвалу. О чем бы ни говорил он — о будущем мясного животноводства, о политике правительства, о сердце женщины, о двигателе трактора, — под плавным течением его речи струился всегда еще один поток — радости, которой не нужны никакие причины или поводы. Даже в последний свой день, за десять минут до смерти от инфаркта, он, стоя во дворе у забора, все еще перешучивался с Иоси Сасоном и Арье Цельником. Между ним и Рахелью почти всегда царило перемирие, которое устанавливается между супругами после многих лет семейной жизни, после того, как и ссоры, и обиды, и временные расставания уже научили обоих выверять с осторожностью всякий шаг, с осмотрительностью ставить ногу, обходя обозначенные минные поля. Эта повседневная осторожность была почти похожа внешне на обоюдное примирение и даже оставляла некое пространство для тихой дружбы. Такого рода дружба завязывается иногда между солдатами двух враждебных армий, разделенных считанными метрами и ведущих продолжительную окопную войну.
Вот как, бывало, Дани Франко ел яблоко: некоторое время вертел его в ладони, пристально разглядывая, пока не находил то место, куда предпочтительно вонзить зубы, а затем вновь тщательно изучал раненый плод, снова атакуя его, но уже в ином секторе.
После его смерти Рахель больше не занималась сельским хозяйством. Курятники были закрыты, телята проданы, а помещение, где прежде подрастали вылупившиеся цыплята, превратилось в склад. Рахель по-прежнему поливала фруктовые деревья, посаженные Дани Франко на краю усадьбы: яблони, миндаль, две финиковые пальмы, запорошенные пылью, два гранатовых дерева и маслину. Но перестала подрезать старые виноградные лозы, поднявшиеся и вскарабкавшиеся по стенам дома, покрывшие крышу и затеняющие веранду.
Заброшенные навесы и постройки во дворе наполнились хламом и пылью. Рахель продала права на землю, что на спуске холма, и квоту на воду, выделенную ее хозяйству, поскольку оно более не функционировало. Продала она и дом своих родителей в северном городке Кирият-Тивон и взяла к себе постоянно негодующего, мрачного старика отца. На все вырученные деньги Рахель приобрела пакет акций, обеспечивший ей статус пассивного компаньона в небольшой компании, производившей лекарства и пищевые добавки. От компании Рахель Франко поступали ежемесячные выплаты; кроме того, она получала зарплату, преподавая литературу в школе «Шдемот» в Тель-Илане.