Перекрестившись на красный угол, прошел и сел на свое место. Марфа принесла чистую миску, ложку, поставила кружку. Маша принесла сковороду с ещё шкворчащим мясом, по-старорусски. Отбитый, посоленный и перченый кусок кладут на противень и в духовку, через десять минут достать, посыпать зеленью, репчатым луком. Полить сверху майонезом и обратно на полчасика. Эх. До картошки ещё целый год ждать…
У Никодима были такие глаза, когда он смотрел на эту процессию, как поднес ложку ко рту, так и сидел, смотрел во все глаза. Потом хмыкнул. — Пиво будешь?
Я отказался. Из чугунка наложил в миску каши, добавил кусочки мяса, предварительно накрошив их ножом. Залил оставшимся на сковороде соком, чуть сыпанул перчика, самую малость, для запаха. Агрипина, категорически запретила — есть, пить, соления и маринады.
Два прошедших дня, дали маленькую возможность, немного привести в порядок мысли и наметить кое какие планы. Жаль, что говорить не мог, теперь надо будет искать Агрипу… В моей больной, и свихнувшейся от безделья, голове родился идиотский план по открытию в деревне фельдшерско-акушерского пункта.
Перекрестился и взял ложку. Минут пятнадцать была тишина, изредка прерываемая стуком поставленной на стол кружки. А потом пришел «одуванчик» и ни слова не говоря, залез на колени, поворочался, устраиваясь и замер, смотря светло-серыми глазенками по сторонам. Никодим, глянул, сначала хмуро, а потом… Как же люди меняются, когда усталое лицо озаряет улыбка. Только что передо мной сидел, суровый муж, нахмуренный лоб, сведенные в раздумьях брови, а через мгновение он пропал и на его месте сидит добрый дедушка, с любовью смотрящий на внука.
— Есть хочешь — Больше прошептал, чем спросил.
Он отрицательно помотал головой.
— Марфа! Подь сюды карга старая. — Никодим позвал жену, долил в кружку остатки пива и громко стукнул донышком кувшина об стол.
— Я те счаз, кобель облезлый… Постучи мне тута… — Она вышла из-за занавески, держа в руках, испачканных мукой, обрубок бревна, по недоразумению называемый скалкой.
— Чавой надобно?
— Пива принеси…
Она, поворачиваясь к мужу спиной, позвала свою помощницу. — Маша, пива мужикам принеси. — И скрылась за занавеской.
Странно. Сегодня не выходной, да и скалка для выпечки хлеба не нужна… Я не я буду, если к вечеру пирогов не будет. Встал и заглянул. Так и есть, Машка споласкивает в рукомойнике руки, чтоб налить кувшин, стоящий на полу рядом с ведром. А Марфа по уши торчит в бадейке с тестом.
Вернувшись на место, усадил Алешку на мягкую подушку, сам сел рядом. Налил в кружку молока, теплого, томленого с кусочком масла и капелюшечкой меда для запаха. Поставил перед ребенком, отрезал хлеба. — Помнишь, я тебе говорил о вкусном молоке.