– Разрешите представиться. Петя. Извините, мы с Димой отойдем на несколько минут.
Он взял Димку под руку, отвел в сторону и протянул ему сигарету.
– Чистая? – спросил Димка.
– Не волнуйся. Я больше этого не употребляю. Здоровье дороже.
– Ты поумнел. Ты поумнел и полысел, Фрам. Сколько тебе лет?
– Четвертак ровно.
– Рано лысеешь.
– Некоторые излишества бурной молодости. Но теперь все: буду вести жизнь, близкую к природе.
Потянулся блаженно и, протянув руки к горизонту, воскликнул:
– Парадиз, как говорил Петр Первый! Ва-ва-сы-са! А ты здесь надолго?
– Нет, скоро уходим дальше по побережью.
– В Москву когда?
– Не скоро.
– Молодец! Самое главное в профессии пулеметчика – это вовремя смыться.
– О чем это ты?
– Будто святой. Димочка еще маленький, он ничего не знает. Ай, ловкий ты парень!
– Я действительно ничего не знаю. Что ты вылупился?
Фрам ухмыльнулся.
– В Москве разгон. Наших берут пачками, прямо теплых.
– Кого наших?
– Таких, как мы с тобой, фарцовых.
Димка посмотрел на Фрама и сразу вспомнил их всех и все: «летом в центре ужасно весело. Косяки туристов. Катят „форды“, „понтиаки“, „мерседесы“. Посмотри, какая девочка. Не теряйся. Что там они шепчутся в подъезде гостиницы? Вот они все стоят, а лица мертвые от неоновых ламп.
Пошли, что же вы? Иди, мы тебя догоним. Иди, малыш. Так вот в чем дело».
Димка сжал кулаки. «Дать пинка Фраму и погнать его отсюда, с пляжа? И в лесу ему нет места, в сосновом чистом лесу. В болоте тебе место, подлюга!
Беги туда, а я закидаю тебя торфом. Ишь ты, мерзавец: «Таких, как мы с тобой». Я не хочу и рядом с тобой стоять! Дать ему, что ли, пинка?»
– Ты что, меня тоже фарцовщиком считаешь?
– А то нет? Ходил же ты с кодлой. И джинсы купил у Барханова.
– Да я понятия но имел о ваших делишках!
– Раз ходил с нами – значит, все. Достаточно для общественного суда и для фельетона. Может быть, уже прославился. Про меня-то в «Вечерке» писали в связи с делом Булгакова. «Появлялся там также некий Фрам». Хорошо, что никто не знал, где я живу. Что это, Дима, ты так побледнел? Сэ ля ви, как говорит Шарль де Голль. Пусть земля горит под ногами тунеядцев! Кто не работает, тот не ест. Как будто это не работа? За вечер семь потов с тебя прольется, Ходишь, как мышь.
– Ты и есть мышь.
– А ты?
– В зубы дам!
– Не обижаюсь, учитывая твою хрупкую душевную архитектуру. Ладно, Дима, что было, то прошло. Нет к прошлому возврата…
– Это уж точно, – пробормотал Димка.
– …и в сердце нет огня. Давай о других материях. Что за кадришки с вами?
– Блондинка – моя невеста, – сказал Димка.
– А-га! – Фрам улыбнулся.