Под широким стеклянным куполом Таврического дворца в этот ясный морозный январский день с раннего утра оживленно суетились люди. Моисей Соломонович Урицкий, невысокий, бритый, с добрыми глазами, поправляя спадающее с носа пенсне с длинным заправленным за ухо черным шнурком и переваливаясь с боку на бок, неторопливо ходил по коридорам и светлым залам дворца, хриплым голосом отдавая последние приказания.
У железной калитки проверяет билеты отряд моряков в черных бушлатах, затянутых крест-накрест пулеметными лентами. Я вхожу в погребенный под сугробами снега небольшой сквер Таврического дворца. По широкой каменной лестнице мимо прямых беломраморных колонн прохожу в просторный вестибюль, раздеваюсь и по старинным извилистым коридорам, пахнущим свежей краской, направляюсь в комиссию по выборам в Учредительное собрание, где мне выдают подписанный Урицким продолговатый билет из тонкого зеленого картона с надписью «Член Учредительного собрания от Петроградской губернии».
Громадные залы дворца наполняются депутатами. Рабочие и работницы, пришедшие по билетам для публики, заранее занимают места на хорах.
В одном из больших залов собираются члены фракции большевиков. Здесь встречаю членов ЦК Сталина и Свердлова. Сплоченно держатся москвичи — Скворцов-Степанов, Бубнов, Ломов, Варвара Яковлева.
В ватном пальто с барашковым воротником и в круглой меховой шапке с наушниками быстрой походкой входит Ленин. На ходу раскланиваясь и торопливо пожимая руки, он застенчиво пробирается на свое место, снимает пальто и осторожно вешает его на спинку стула.
От зимнего солнца и ослепительно сверкающих за окнами мягких сугробов снега в комнате необычно светло.
Яков Михайлович Свердлов в черной лоснящейся кожаной куртке, положив на стол теплую меховую шапку, открывает заседание фракции.
Начинаются прения о порядке дня. Кто-то развивает план наших работ в расчете на длительное существование «учредилки». Бухарин нетерпеливо шевелится на стуле и, подняв указательный палец, требует слова.
— Товарищи, — возмущенно и насмешливо говорит он, — неужели вы думаете, что мы будем терять здесь целую неделю? Самое большее мы просидим три дня.
На бледных губах Владимира Ильича играет загадочная улыбка. Тов. Свердлов, держа в обеих руках лист бумаги с напечатанным на машинке текстом, медленно оглашает Декларацию прав трудового народа. Выразительно шевелятся его полные губы, окаймленные черными усами и черной остроконечной бородкой. Декларация прав, которая будет предложена Учредительному собранию, закрепляет все действия Советской власти в отношении мира, земли и рабочего контроля над предприятиями. Окончив чтение, Свердлов неторопливо садится и, протирая платком снятое с носа пенсне, доброжелательно обводит аудиторию живыми, слегка утомленными темными глазами.