— Ур-р-а, мы летим на Венеру!
Мы — это я, папа, мама и тётя Павлина.
Сначала, правда, собирались лететь только папа и мама. Меня же снова на всё лето спроваживали к тёте. Я, понятное, дело, упёрся, что к тётке я не хочу, а хочу с ними.
— Ты же пойми, тебе с нами нельзя, — убеждала меня мама. — Мы же летим не отдыхать, а в экспедицию.
— Ну вот и возьмите меня в экспедицию.
— Нет, ты просто невозможный!.. Пусть с тобой ещё папа поговорит…
Мама всегда так: чуть что, сразу отсылает к папе.
— Тебе не нравится у тёти Павлины? — спрашивает папа. — Тебе у неё неинтересно?
Вопрос не совсем честный: папа заранее знает ответ. Потому что ещё не родился человек, которому было бы неинтересно у тёти Павлины.
Потому что тётя Павлина не такая, как все.
Во-первых, она — генный инженер растительного и животного мира, и её небольшой коттедж, расположенный на исследовательской станции, набит такими штуковинами, что мороз по коже продирает, пока хоть немного привыкнешь к ним.
Что бы вы сказали про цветок, который сам себя поливает? Вот висит рядом трубка с краником, цветок протягивает что-то вроде зелёной руки, открывает краник и льёт себе на корни сколько ему требуется. Напился и — хоп! — закрутил. А подойдёшь к нему — так и наставит на тебя листья, словно локаторы. И хорошо знает тётю Павлину — сразу же тянется к ней стебельками.
Я сам не раз видел, как тётя его гладила: цветок аж выгибался, и мне казалось, что он вот-вот замурлычет, как кот.
Или вот кактус-сторож возле самых дверей. Двухметровый дед, усеянный вот такенными колючками. Скажет тётя Павлина: «Алтик, свои» — он пропустит, только колючками вслед махнёт. А скажет: «Чужой» — так отхлещет колючками, что мало не покажется. Однажды как рассердился на меня — весь день не пускал в двери. Пока тётя Павлина не пришла.
Я уж не говорю про Цезаря: тётя его тоже сконструировала — смешала одни гены с другими. (Это я так говорю, тётя же рассказывала по-другому: как-то очень сложно и пока что для меня непонятно. Я даже задремал. Тётя рассердилась на меня, хлопнула по лбу и сказала «Никогда из тебя не выйдет генетика». А для тёти Павлины генетик и нормальный человек — это одно и то же.)
Так про что это я?.. А, про Цезаря. Мне сроду не доводилось видеть такого чудно́го существа: тётя намешала в нём столько генов, что теперь, должно быть, и сама не разберётся, что к чему.
У Цезаря морда как у тигра, туловище как у льва, лапы как у обезьяны, а хвост как у бобра. Он ловко лазит по деревьям, перепрыгивая с ветки на ветку, бегает по земле и плавает в воде. Я и то не могу нырнуть так глубоко, как Цезарь. К тому же он мяукает, как кот, и лает, как собака. А когда рассердится, то выгибает спину и шипит, словно в него накачали сто атмосфер.
