В чужой шкуре

Однажды вечером, в конце петербургского зимнего сезона, небольшое общество собралось в отдельном кабинете шикарного ресторана. Тут были: Андрей Иванович Васильев, один из двенадцати директоров акционерной компании «Заря», его приятель, спортсмен Курилин; модный доктор по нервным болезням, дамский любимец, Славич; чиновник особых поручений при важном лице, «молодой человек 45 лет» Натаскин и дилетант-виртуоз на гитаре, певец цыганских романсов, Иранов, выступающий в качестве солиста на летних сценах окрестностей Петербурга.

Компания подобралась тёплая и спевшаяся. Васильев, господин средних лет с порядочным брюшком и болезненным обрюзглым лицом, принадлежал к распространённому в наше время типу людей, сумевших пристроиться к выгодному и сытному делу, где обеспечена «минимальность» труда и «максимальность» вознаграждения. Если бы его спросили, почему он директор правления, и в чём состоит его директорство, — вероятно, он и сам бы затруднился ответить.

Получая в общем около шести тысяч рублей, Васильев за это «скромное» вознаграждение не имел никаких точно определённых обязанностей. Он, собственно говоря, не «служил», а «посещал» правление своей компании. Там он «разговаривал» с директорами и подписывал те бумаги, которые секретарь находил нужным положить перед ним. Бумаги были всё больше «скучные» и нередко бывали испещрены малопонятными для Васильева цифрами. «Опять математика!» — замечал Васильев, подмахивая непонятную для него бумагу, вполне уверенный, что секретарь и бухгалтер «знают, что нужно». Раз в месяц правление собиралось для обсуждения текущих дел, которые вместе с решениями также обязательно заготовлялись секретарём и бухгалтером заранее. Другие директора время от времени посещали «для ревизии» различные отделения компании в других городах. Ревизия эта заключалась в том, что директор ехал туда и обратно в купе I класса, обедал, ужинал с заведующим отделом, просматривал «для пущей важности» разные дела и возвращался в Петербург получить суточные и разъездные.

Дело, которому служил Васильев, было очень сложное: компания эксплуатировала нефть, имела для этой цели большой флот, конторы на Каспии и Волге и склады нефтяных продуктов в разных городах. Васильев сравнительно недавно служил в компании и всё собирался также на ревизию — однако дело складывалось так, что ему ещё не удалось побывать за пределами петербургского района.

Васильев имел свои хорошие средства и никогда не знал нужды. Всю жизнь он прожил в столице, числясь «для получения чинов» при одном из министерств. Зачем нужны ему были эти чины — он и сам не знал хорошенько. Холостой, одинокий, он решительно в них не нуждался. Но «все» так делали, — «все», к обществу которых принадлежал и Васильев, и он, делал то же, что и «все».