Охотники за головами

Кандидат был перепуган до безумия.

Он был в экипировке из бутика Гуннара Эйе — серый костюм от Эрменеджильдо Зенья, сшитая вручную рубашка от Борелли и бордовый галстук в мелкий сперматозоид — по моим прикидкам, «Черрути-1881». А насчет туфель я точно знал — «Феррагамо» ручной работы. У меня самого когда-то были такие.

Бумаги, лежащие передо мной, гласили, что на счету кандидата — сданный выпускной экзамен Норвежской высшей школы экономики и управления бизнесом в Бергене со средней оценкой почти в семь баллов, один депутатский срок в стортинге от Партии Хейре и четырехлетняя история успешного руководства неким норвежским промышленным предприятием среднего бизнеса.

И тем не менее Иеремиас Ландер был до безумия перепуган. Верхняя губа блестела от пота.

Он поднял стакан с водой, который мой секретарь поставил на низкий столик между ним и мной.

— Мне хотелось бы… — сказал я и улыбнулся.

Не той открытой, бесхитростной улыбкой, словно приглашающей совершенно постороннего человека к огоньку, нет, не настолько несерьезной. Но вежливой и чуть тепловатой, которая, согласно специальной литературе, сигнализирует о профессионализме интервьюера, его объективности и аналитической дистанции. Именно отсутствие эмоциональной вовлеченности интервьюера позволяет кандидату сохранить к нему доверие. А кандидат при этом тоже — согласно той же литературе — будет сообщать о себе более трезвую, объективную информацию, поскольку у него возникнет ощущение, что любое актерство тут же раскусят, преувеличения разоблачат, а за уловки накажут. Но я улыбаюсь так совсем не по рекомендации специальной литературы. Ведь я плевал на специальную литературу, эту копилку патентованной муры разной степени заумности; а все, что мне надо, — это Инбау, Рейд и Бакли с их девятишаговым методом допроса свидетелей. Нет, я улыбаюсь так, поскольку в самом деле таков: профессионален, логичен и эмоционально не вовлечен. Я охотник за головами. Вообще-то это не очень трудно. Но я — царь горы.