Глубокое ущелье

Увидев у лестницы, ведущей на крытую террасу, вместо красавицы хозяйки смуглого парня, рыцарь ордена Святого Иоанна Нотиус Гладиус криво усмехнулся. «Любовника своего послала, шельма! Ишь, рубаха-то чистая, ясное дело — спит с ним...»

Рыцарь разозлился: слишком уж парень был красив да ладен.

«Холопское отродье обычно боится воинов, а этот и глазом не моргнет... Не потому ли, что вылез из ее постели, собака?..»

Юноша, подтянутый, статный — чувствовалось, что он горд только что обретенной физической силой,— склонился в поклоне, сложив на груди руки. Красный пояс, туго стягивавший талию, отчего широкие плечи его казались еще шире, узкие, в обтяжку штаны и мягкие сапожки с короткими голенищами делали его похожим на стройного, ловкого канатоходца.

Рыцарь Нотиус Гладиус насупил брови.

— Чего тебе?

— Сестра велела послужить вам. Приказывайте.

— Сестра? — Опершись локтем о стол, рыцарь подался вперед, погрозил пальцем.— Если соврал, уши обрежу!..

Голос звучал угрожающе, злобно.

Доброжелательная улыбка слетела с лица юноши.

— Да, сестра. Что прикажете?

— Сестра твоя не глуха ли? — Он подождал ответа.— Я спросил, как ее звать,— словно не слышала. Я спросил, видна ли отсюда граница бейлика Эртогрула? Не удостоив ответом, улизнула...

— Простите великодушно, она у нас молчальница. А звать ее Лией...

— Что это за имя?

— Лилия.

— Лилия...— Рыцарь осклабился.— Плохо назвали... Надо бы получше... Отчего отец не назвал ее Сметаной?

Парень кинул на него испуганный взгляд.

Рыцарь был низкоросл, толст, но плотно сбит. Одной рукой он держался за меч, другая лежала на кинжале. В каждом его движении сквозила настороженность человека, которого всюду подстерегает опасность. Пышные длинные, до плеч, волосы походили на гриву хищника.

— Неужто не догадался отец, что будет она Сметаной? А мать-то куда глядела? Сметана... Куда больше подходит... Сладка, не насытишься! — Он подмигнул.— Похоже, сам знаешь, пробовал ведь.— Он вздохнул.— Значит, сестра? Поглядим... А тебя как звать? Не Плющом ли?

— Нет, Мавро...

— Ну, скажи-ка, Мавро, видна ли отсюда граница владений Эртогрула?

Мавро задумался. Почти всех путников, забредавших в их караван-сарай, тянуло выйти на террасу. А глянув вниз, в пропасть, иные даже падали без чувств. Вот и этот согнулся, словно его ножом в живот пырнули, хмыкнул и попятился от каменной ограды.