Им не было нужды скрывать свои встречи, все трое были давно знакомы, более того, их связывали в прошлом не только служба и общие дела, но и общие неприятности, а в настоящем - взаимная поддержка в непростом деле преодоления последствий тех самых неприятностей. Так что беседа нынешняя происходила не в конспиративной обстановке на какой-нибудь хитрой нейтральной территории, а на самой обычной даче одного из собеседников, в самое обычное для пребывания за городом время - в субботу, около пяти вечера, на свежем воздухе, возле дымящего мангала, установленного метрах в десяти от крыльца.
- Надеюсь, вы не забыли того журналиста, молитвами которого мы поимели столько проблем на наши головы? - как бы между прочим спросил хозяин дачи, вальяжного вида полный мужчина с массивной головой, гладкими щеками и блестящими выпуклыми глазами, похожий скорее на преуспевающего ученого мужа, нежели на бывшего начальника, под которым некоторое время назад с треском развалилось руководящее кресло.
- Забудешь его, как же, - сквозь зубы отозвался худощавый, очень высокий мужчина, ловко переворачивая над углями тонкие шампуры с нанизанными на них маленькими кусочками баранины.
Третьей в этой вполне заурядной компании была женщина лет пятидесяти с улыбчивым, но отчего-то казавшимся злым лицом, стройная и очень холеная. Она выглядела бы лет как минимум на восемь моложе, если бы не обильная незакрашенная седина в волосах. Она стояла, засунув руки в карманы легкой дорогой куртки, слегка покачиваясь с пяток на носки и разглядывая верхушки сосен, во множестве растущих на дачном участке.
Казалось, она даже и не слышала произнесенных вполголоса реплик, однако это было не так.
- Но ведь он же… того… - равнодушно заметила она, не отрывая взгляда от едва колышущихся темно-зеленых мохнатых веток.
- Вот именно, - веско подтвердил Вальяжный. - Журналист-то того, а материалы его где?
- Опубликованы, - по-прежнему равнодушно произнесла Женщина.
- Только при его жизни, - возразил Вальяжный. - После его гибели ничего больше не публиковалось. И шума никакого не было. Какой из этого вывод?
- Значит, он больше ничего ни на кого не накопал, - подал голос Худощавый. - Что накопал - то напечатали. А потом все. К чему этот разговор-то? Нам ведь без разницы, что он там на кого еще нарыл, главное, что нас с вами он успел обгадить. Своя рубашка, как известно, к телу поближе, а чужие караваи мне лично без надобности. Если кто-то еще погорит после его смерти, так и пусть.
- Не стратег ты, друг мой, не стратег и даже не тактик, - покачал головой Вальяжный. - А если я вам скажу, что после гибели этого щелкопера осталась целая куча материалов, которые он не успел обработать и тиснуть в своей газетенке?
