В тот вечер мы долго бродили с моим другом Андреем по гранитным мускулистым набережным Москвы-реки и наблюдали, как протяжные плоскодонные баржи тянут свою незамысловатую поклажу по мутной коричневой воде. Я смотрел на Андрея и думал, что он хорошо устроился: преподаёт в коммерческом вузе, ведёт семейный образ жизни, жена красавица, дети, а я просто убиваю время и никак не могу никого не то чтобы полюбить, а просто заметить. Чтобы остановился взгляд, чтобы что-то полыхнуло или задело.
Первый мой брак был неудачный. Нет, я по-своему любил Свету, мы вместе учились в университете, вместе сдавали экзамены и зачёты, но через три года совместной жизни я вдруг понял, что Света – мужчина. Жёсткий, властный, гордый и непримиримый мужчина. Невозможно было представить, чтобы что-либо в доме делалось не так, как ей нравится, чтобы мы поехали отдыхать в Таиланд, а не провели сплав на байдарках по Карелии.
Иногда я просыпался среди ночи и внимательно вглядывался в её овальное, мягкое лицо и думал, как внешность может быть обманчива, как в этом небольшом и хрупком тельце скрывается столько воли и мужества. Я бережно и осторожно перебирал её тёмные каштановые волосы, горько проводил ладонью по нежной коже и думал, что, наверное, я просто ущербен, что мне нужна какая-то другая женщина, добрая и покладистая, которая будет смотреть мне в рот и выполнять мои маленькие мужские прихоти. Чтобы я входил в дом, медленно снимал ботинки, аккуратно мыл руки в ванной, торжественно садился за стол, а она бы в фартуке, улыбаясь, говорила мне: «Антон, ужин готов».
Но Света всегда была где-то там, далеко. Она вела в университете семинары, в отличие от меня защитила кандидатскую диссертацию, в нашей квартире постоянно толкались её ученики, пили чай и вино, до ненависти пели под гитару Высоцкого и Окуджаву, обсуждали научные проблемы, ругали власть, и мне стало казаться, что я живу не со Светой, а с каким-то необъяснимо огромным количеством незнакомых и неизвестных мне людей, которые мне не просто непонятны, но и неприятны.
А Света этого поначалу не замечала, но когда что-то стало во мне трещать и ломаться, всё это перенеслось в личную жизнь. Бывало, лежим в постели, Света склонится надо мной и спросит:
– Что с тобой, Антон? – а я молчу или отвернусь к стене.
– Всё хорошо, Светик, всё хорошо.
Но когда зашло совсем далеко, когда мы не были близки почти полтора года, Света собрала вещи и ушла. В никуда, ничего не сказав, не оставив никакой записки, даже не поговорив со мной по телефону. Когда я пытался ей писать, Света не отвечала, когда звонил – нажимала отбой.
