Английский юмор

Он сидит в десяти шагах от меня. Когда я искоса поглядываю на него, я вижу его лицо. И когда мой взгляд встречается с его взглядом, — а иногда это случается, — я подмечаю в нём особенное выражение.

В его глазах светится мольба и в то же время — подозрение. Бедный Пайкрафт! Здоровенный, беспокойный, несчастный толстяк! Самый толстый представитель лондонских клубов!

Он сидит за одним из столиков в клубе и что-то усердно уписывает за обе щёки. Что он ест? Я смотрю на него и вижу; он уплетает огромный кусок кекса, намазанного маслом, украдкой поглядывая на меня.

Ну, хорошо, Пайкрафт! Если ты настолько низок, что подозреваешь меня в чём-то, то я тут же, прямо у тебя под носом, напишу о тебе всю правду, исключительно правду и только правду!

Я познакомился с ним в этом самом клубе, в курительной. Я только что вступил в члены клуба и чувствовал себя чужим здесь. Всегда сидел один и страшно скучал. Но вот как-то я увидел его. Здоровенный мужчина с тройным подбородком и громаднейшим брюхом, он подкатился ко мне, хрюкнул что-то и, тяжело дыша, опустился рядом в кресло. Он чиркнул спичкой, закурил сигару, а потом уже заговорил со мной. Так началось наше знакомство.

Поговорив о некоторых вещах, он начал распространяться о спорте. Потом обратил внимание на мою фигуру и цвет моего лица.

— Вы, должно быть, часто играете в крокет? — сказал он.

Я очень тонок и смугл, тонок до такой степени, что многие считают меня необыкновенно худым и принимают за индийца. Но он только начал с меня, чтобы сразу же перейти на себя.

— Я полагаю, — продолжал он, — что вы занимаетесь физическими упражнениями не больше меня, а едите, вероятно, не меньше. (Как все толстяки, он воображал, что почти ничего не ест.) — И всё-таки, — при этом он как-то криво улыбнулся, — мы так не похожи друг на друга.

Дальше он начал распространяться о своей полноте, о том, что он делает, чтобы избавиться от этой полноты, что ему советуют делать с полнотой и что делают другие со своей полнотой.

— Есть люди, которые думают, — закончил он, — что вопрос о питании можно разрешить надлежащей диетой, а вопрос об усвоении организмом пищи — употреблением разных пилюль и лекарств…

Это был тяжёлый разговор. Под конец меня прямо-таки начало тошнить.

— Я отдал бы всё, только бы похудеть, — сказал он как-то, глядя на меня заплывшими от жира глазами и тяжело дыша. И тут же позвонил официанту, — несомненно, закажет ещё кусок кекса с маслом!

Однажды он подошёл к вопросу прямо.

— Наша фармакопея, — сказал он, — всё, что угодно, но только не последнее слово медицинской науки. Вот, говорят, ваша прабабушка…