С первого разу разлепить глаза не получилось, будто их что-то склеило. К тому же, бухающие удары в затылке, и боль в центре головы, доводящая до тошноты, отвлекали от попыток раскрыть глаза. Уго попытался приподнять голову, но вместо этого услышал стон.
Подумалось:
- Интересно, кто это стонет?
И тут Уго понял, что это его стон.
Вдруг он почувствовал, что кто-то подхватил его под шею и сажает. После чего в губы что-то уткнулось. Нос подсказал, что это что-то пахнет травами.
В сидячем положении Уго снова сделал попытку раскрыть глаза, и она удалась. Первое, что он увидел, это плошка у его губ, которая как раз и источала травный запах. Уго почувствовал, что горло совершенно пересохло, а потому с жадностью стал пить предложенный напиток.
Горло ожгло горячим и, вместе с тем, терпким напитком. Но по мере прохождения напитка внутрь, становилось легче. Боль отступила, хотя и не ушла. Да и буханье в затылке притихло, оставшись на заднем плане.
Облегчение состояния позволило Уго поднять глаза на того, кто его поил из плошки. Рядом с лежаком на коленях стояла пожилая женщина в простой домотканой одежде.
Увидев, что Уго раскрыл глаза, а также, заметив, что ему явно полегчало, старуха молвила:
- Вот и ладушки. Теперь будешь жить.
Голос был старческий, слегка надтреснутый.
Голову Уго опустили на подушку.
- Поспи. Должно полегчать.
И точно, Уго впал в забытье.
Сколько он был в этом состоянии, Уго понять не мог, но когда окончательно очнулся, был день, как и в первый раз, когда его поили травным отваром.
Опираясь на ослабевшие руки, Уго все же смог сесть и оглядеться. Судя по всему, он был в шалаше. Правда, в большом шалаше. И даже, очень большом. Основой шалаша была старая и толстая в диаметре ель, нижние ветви которой служили основанием для крыши и стен. Там, где ветви ели не доставали, щели в крыше и стенах были аккуратно прикрыты ветвями елей от других деревьев. Потому создавалось впечатление надежности сооружения в плане защиты не только от солнца, но и от осадков, типа дождя или снега. Впрочем, про снег - это сильно сказано, ибо в шалаше не было даже намека на кострище или иное устройство для отопления жилища. Из чего Уго сделал вывод, что шалаш используется только в теплое время года.
Уго опустил глаза, и увидел, что лежит на матрасе из полотняной ткани. Точнее, матрас представлял собой большой мешок, внутрь которого было набито сухое сено из разных трав. Матрас же лежал на топчане. А вот одеяло, сшитое из разноцветных лоскутков, было явно из шерсти, о чем свидетельствовали его толщина и вес, основательно придавивший Уго.
