Глава 1. Московские перемены
Итак, восемнадцатого мая тысяча шестьсот шестого года наконец-то сбылось то, чего я добивался еще от Дмитрия, то бишь триумфальный въезд в Москву. Главных победителей было двое – рядом со мной, бок о бок и на таком же белом скакуне, как мой, ехал Годунов. Да и народ, не взирая на холодный денек, высыпавший за пределы Белого города (в Скородоме-то куда просторнее), не особо отличал наши заслуги, горланя здравицы нам обоим. Впрочем, сам я этому обстоятельству лишь радовался. Теперь избрание Федора царем, можно сказать, в шляпе и никакие тайные происки Мнишковны не принесут вреда.
Ехали мы, разумеется, не первыми. Вначале патриарх на санях, из которых он, согласно заведенного обычая, не вылезает даже летом. Далее пяток или сколько там, не считал, митрополитов и архиепископов, а затем мы с царевичем и Марина Юрьевна в крытом возке. Жаль, бояре оттеснили наши полки в самый хвост. И полки, и Хворостинина-Старковского. Хотел я его пристроить поближе к нам, и Годунов не особо сопротивлялся тому, но ему отсоветовал Романов вместе с Семеном Никитичем Годуновым. Эдак мягко, но весьма настойчиво. С двух сторон пели. И про потерьку чести, и про то, что невместно вперед остальных пускать. Да и за какие заслуги? Князь Мак-Альпин воинник, Ходкевича с Сапегой побил, его временно приблизить для прочих убытка нет, а Иван Андреевич вовсе в тех сечах не участвовал. Да и родом он хоть и именит, но до первейших не дотягивает.
Мой бывший ученик развел руками, виновато улыбнувшись мне. Мол, сам видишь, как обстоят дела. Я понимающе кивнул, не став спорить. К тому же меня больше занимало иное словцо, вскользь оброненное Романовым в отношении меня: временно. Не зафиксировал бы я его, но боярин в своих уговорах насчет Хворостинина повторил его аж трижды. И Семен Никитич его упомянул. А Годунов на него ни разу не отреагировал. Никак.
Но хорошо и то, что Федор принял мой совет пустить впереди бояр сотню, бросавшую под его ноги польские и литовские знамена. Им-то поначалу тоже определили место позади, но я вполголоса заметил престолоблюстителю, что тогда народ не поймет, кто именно одолел гетмана. А кое-кто и вовсе посчитает, будто лупили его те, кто сейчас едет следом за государем.
– Тогда надо бы и Федору Борисовичу позади остаться, – вкрадчиво посоветовал Семен Никитич, пояснив: – Чай, и он в битвах участия не принимал.
Я хмуро покосился на знакомую до боли в кулаках рожу и перевел взгляд на своего ученика. Реакция Годунова мне не понравилась. Глупость же явная сказана, а он нет, чтоб одернуть, на меня уставился. Хорошо – молча, не стал эту дурь излишними словами усугублять. Но в настороженном взгляде вопрос: чем ответишь, князь?