Фабрика лжи

Н. Анастасьев

Дискутируя о проблемах развития современной зарубежной литературы, мы, как правило, умозаключаем, имея в виду лучшие образцы и, напротив, оставляя в стороне многотиражные боевики, которые, раз появившись, тут же, в огромном своем большинстве, благополучно оседают на дно потока. Это как будто законно. Но вспомним известную мысль Пушкина: «Скажут, что критика должна единственно заниматься произведениями, имеющими видимое достоинство; не думаю. Иное сочинение само по себе ничтожно, но замечательно по своему успеху или влиянию; и в сем отношении нравственные наблюдения важнее наблюдений литературных».

Это соображение классика весьма поучительно и для наших дней. Массовая беллетристика, или китч, как сейчас принято говорить, точно, эстетически ничтожна, однако же оказывает немалое воздействие и на людей, и на самое литературу. Потому бывает полезно, не упуская из вида вершин (в сегодняшнем представлении — вершин), обращаться к популярному чтиву. Особенно ощутима потребность в таком взгляде, когда безликий и неподвижный, лишь в ширину раздающийся слой начинает колебаться, обнаруживая признаки качественных перемен. Именно такой момент мы наблюдаем сейчас, во всяком случае применительно к массовой беллетристике США, о которой и пойдет речь.

Относительно недавно, десять — пятнадцать лет назад, книжный рынок был густо насыщен сочинениями откровенно эротического свойства. Не слишком заботясь о связности изложения, а еще менее — об изяществе стиля, авторы бесхитростно нанизывали одно на другое любовные приключения, в которых если что изменялось, то только имена партнеров. В качестве гарнира предлагалось описание разного рода наркотиков, а также насилия (или, наоборот, насилие выдвигалось на передний план, а секс составлял плотный фон). Это было чтиво в наиболее откровенном выражении, словесная форма порноиндустрии. Оно выдвинуло своих кумиров, прочно удерживавших внимание публики, — Жаклин Сьюзен, Генри Саттон. Одновременно образовался и быстро набрал силу другой поток массовой беллетристики. Паразитируя на распространившихся в обществе настроениях социальной апатии, душевной неустроенности, книжный бизнес принялся тиражировать разочарованных персонажей, контрастно противостоящих победительным героям недавнего прошлого.

Соответствующим образом осуществлялась «эстетическая» перестройка китча. Отказываясь от элементарного жизнеподобия, натурализма, иные авторы принялись усердно эксплуатировать современную технику — внутренний монолог, поток сознания, контрапункт и т. д. Так что рецензентам подобного рода литературы приходилось в поисках аналогий обращаться к таким фигурам, как Беккет, Феллини, чуть ли не Достоевский.