Дорога и дома дышат жаром.
Изнывающий от зноя курортный городок встречает его недвижимостью чисто выметенных улиц, вонью с ближайшей помойки и провинциальной аляповатостью магазинных вывесок и реклам.
Но он здесь ненадолго — все это терпимо.
А если выйти из машины и обойти главную улицу, то можно увидеть манившее его еще с трассы своими синими, сверкающими проблесками за полями и редким подлеском море.
И вот оно.
Необъятное, огромное, как небо. Неспокойное, с заметными издалека пенящимися бурунами, что с такого расстояния кажутся почти ласковыми, но он знает, что если спуститься на берег, то волны окажутся сильными, способными в прибое сбить с ног даже его. А уж унести ребенка им — ничего не стоит.
Бен возвращается к машине, забирает с пассажирского сиденья портфель с документами и направляется вниз по улице, туда, где, если верить навигатору, находится столовая, в которой его уже ждет По.
Жара. Нестерпимая жара. Он уже тоскует по прохладе родного края, по его тенистым хвойным лесам, по дождливому лету.
Походя, Бен осматривается по сторонам, обращая внимание на то, как все устроено, и на людей.
Южане никогда не вызывали у него симпатии и тем более доверия. Шумные, наглые, медлительные и до чертиков ушлые.
И По не исключение.
Такой же хитро щурящийся по одному ему ведомой причине, разваливающийся на сиденье, будто ему тяжело держаться прямо, и без умолку болтающий обо всем, кроме дела, смуглый, чернявый наглец. Не говоря уже о том, что он выторговал у их фирмы самые лучшие условия для договора. Черт бы драл его безупречно подвешенный язык.
— Мне нужно завизировать все в офисе. Он в городе. Завтра скатаюсь, и к вечеру он будет уже у тебя.
— А сегодня никак? — разочарованно спрашивает Бен. Он-то надеялся, что не будет задерживаться здесь на ночь.
— Нет, — По усмехается своей ослепительной белозубой улыбкой. — Прости, брат. Сегодня у дяди юбилей — такие события не пропускают. А ты что, без жилья?
Его, как всегда, коробит это фамильярное «брат», и он сдержанно кивает, убирая ручку и не понадобившиеся бумаги.
Посетители приходят и уходят, и одной из них оказывается девушка — загорелая, выше среднего, она невольно приковывает к себе взгляд. Да и весь ее вид заставляет обратить на себя внимание.
Может, тут это дело обычное, но ее волосы, скрученные в узелок на затылке, мокрые — только пряди вокруг лба, ушей и шеи, высохшие уже и выбившиеся из прически, мягкими завитками обрамляют лицо. На ней короткие джинсовые шорты, линялые и рваные явно не в угоду моде, и полосатый топ, оголяющий мягко сияющую кожу плеч и аккуратный пупок на подобранном животе. А еще она босая, и капельки воды не успели высохнуть на ее тонких щиколотках и высоких, очерченных икрах.
