— Сожалею, но у вас синдром Фоллета, — врач ещё раз пробежался взглядом по цифровому планшету перед собой. — Вторая стадия, это означает два-два с половиной года, при соблюдении наших рекомендаций и…
— Что?! — кажется, второе предложение я уже не слушал.
— Простите? — он прервался и поднял взгляд от планшета.
— Повторите… что вы сказали?!
— Пожалуйста, постарайтесь сохранять спокойствие. Я понимаю вас, но…
Он это, б*я, серьёзно?! Сохранять спокойствие? Мне только что сообщили, что я смертельно болен, что мне осталось жить два с лишним года, а я должен быть спокоен?! Я вскочил с кресла, едва не перевернув его:
— Ни**я ты меня не понимаешь! Поймёшь только тогда, если тебе самому выставят такой диагноз! Ты…
— Послушайте, сядьте на место, — врач отложил свой планшет и почти силой усадил меня обратно. — Через мой кабинет проходят десятки людей ежедневно, у многих такой же диагноз. Я видел истерики, угрозы, ползанье на коленях и попытки шантажа; вы ничем меня не удивите. А вот я вам ещё могу кое-что предложить.
Я заткнулся и поглядел на него. В конце концов, он врач. Я сам пришёл к нему, всерьёз обеспокоившись по поводу кровавых пятен на носовом платке в последние два дня.
Синдром Фолетта — болезнь, которая убивает медленно и мучительно. Новая чума или испанка, бич второй половины XXI века. Сначала это просто кровавый насморк. Затем кровь льётся из ушей, глаз, из-под ногтей — я видел это в новостях, жуткое зрелище… А затем, после пары лет жизни, у человека просто размягчается мозг. Два-три месяца регресса от слабой деменции до полного овоща, и — смерть.
А самое кошмарное — от неё не было лекарства. Она появилась слишком внезапно, лет десять назад, и ещё не была исследована до конца. Ходили слухи, что причина — в бурении скважин в магмовый слой земли, откуда добывали новое топливо; мол, выпустили оттуда что-то, что находилось там тысячелетиями, ещё с эры динозавров.
Но… вы бы хотели, чтобы все ваши машины, флаеры и прочий транспорт встал? Всем нужно топливо. Даже после вспышки синдрома Фолетта по всей стране правительно не прикрыла эти скважины, а только стала бурить новые.
— Что вы можете мне предложить?! — я снова перешёл на «вы», но всё-таки оставался очень эмоциональным. — Мне нет тридцати! А вы только что заявили мне, что я умру через пару лет от неизлечимой болезни! Что вы мне предложите? Комфортабельный и уютный хоспис?
— Нет, — доктор усмехнулся, снимая очки. — Знаете, вы мой первый пациент за сегодня.
— И что? — опешил я от такой резкой смены темы.
— А то, что с сегодняшнего дня правительство начало программу «Холодный час», — доктор поглядел на меня так многозначительно, как будто это должно было что-то мне сказать.
