Более жуткий случай и представить нельзя. Даже теперь, когда много лет спустя я вспоминаю события, мои волосы встают дыбом. И всегда мысленному взору представляется тарантул. Ужасного вида земляной паук, настоящее чудище, которое боится света и большую часть жизни проводит в глубокой норе. Только ночью он выходит на поверхность и рыщет в поисках жертвы, бесшумно и стремительно…
В деревню Опушки я попал по распределению после института. Казалось бы, инженер по части процессорных систем, все дороги открыты — карьера, зарплата, международные симпозиумы. Но жизнь — сплошная проза. И сидит этот инженер в богом забытой деревне, внедряя автоматизированную систему подачи кормов.
Общество сельской молодежи, вечно пьяной и обкуренной, меня совершенно не привлекало, и я очень быстро сошелся с нашим агрономом Иваном Ильичом. Это был человек колоссальной эрудиции и настоящий аристократ, каких немного уже осталось в наше поганое время. Его домашняя библиотека могла, пожалуй, украсить квартиру любого столичного профессора. Суждения отличались невероятной глубиной, и не возникало никаких сомнений, что все эти книги он прочел. При этом Иван Ильич был утонченным ценителем искусства и отлично исполнял сонаты Бетховена на раздолбанном клубном пианино. Меня он всегда называл по имени-отчеству, Василий Андреевич, хотя лет ему было за пятьдесят и я в дети ему годился.
Долгие зимние вечера мы частенько коротали вместе за бокалом отличного самогона и вели непринужденные светские беседы. Он да я — этим, собственно, и исчерпывалась интеллектуальная элита деревни Опушки. Впрочем нет, была еще докторша, женщина лет сорока. Но она твердо предпочитала компанию молодых механизаторов.
Отлично помню тот дождливый субботний вечер в июне. Я расставил мышеловки и совсем уже собирался завалиться на диван с книжкой «Промышленные микропроцессорные системы», когда в дверь постучали. Это был мой друг агроном.
— Вы позволите? Ах, простите, ну и ноги у меня!
Судя по сапогам, Иван Ильич был весьма взволнован. Раньше он непременно споласкивал обувь в луже у крыльца, а сейчас почему-то забыл.
— Ничего, ничего. Подумаешь! Обычная грязь, — отмахнулся я, — на мои сапоги полюбуйтесь. Это вам не что-нибудь, но свиной навоз! Да! И боюсь, что отвалится не раньше августа. Что это вам в такую погодку дома не сидится? А я как раз приготовил трехлитровочку по вашему рецепту. Исключительного качества напиток! Эта ваша идея с ионной очисткой… Я просто потрясен!
— Я с вами посоветоваться хочу, Василий Андреевич, — ответил мой друг, пропуская комплимент мимо ушей, — и дело, боюсь, серьезно. Позвольте, я присяду… Вы были утром на поляне?
