Вот, деточка, идёт войско. Топ-топ. Чувствуешь пальчики? — И приходит к… к крепости. Надо бы крепостицу взять. А как? — По-разному бывает. К примеру: окружают и… не ахай — это «кольцо окружения». Его сжимают. Сильно. Не ойкай. А потом — приступ. Приступило войско к стенам и… и отступило. Приступило… и отступило. Тебе нравится? Такой… приступ? — Во-от. Про приступы целая наука есть, так и называется: «приступизм».
В последний день февраля 1169 года я остановил свой отряд на ночёвку в деревушке в верстах двадцати от Днепра к юго-востоку от Киева. Убийственный тысячевёрстный марш от Тулы к Киеву по заснеженной степи подходил к концу. Выйдя с тремя сотнями людей и тысячей лошадей, я потерял отставшими треть людского состава и две трети конского. Люди и лошади были совершенно измучены, на привале засыпали сразу.
В таких ситуациях предпочитаю сам проверять посты. Сочетание «беломышести» с «маникальностью» дают силы держаться дольше. На въезде в селение услышал перебранку. Перед постом стояли несколько неожиданные в деревне щегольские санки с доброй тройкой. Кучер пытался повернуть назад, а из саней доносился знакомый женский хохот пересыпаемый сочными выражениям:
— Штоб вам яйца ко льду приморозило! Вместе с языками! Ха-ха-ха…
Воображаемая картинка получалась довольно забавной. К сожалению, форсированный марш напрочь отбил у моих людей чувство юмора, они уже тянули палаши. Пришлось вмешаться:
— Агафья! Ты зачем людей такими страстями пугаешь?
— А чего ты дурней себе в войско берёшь? Но я по делу. Катерина сказывала: Жиздор поутру на Белгород побежит. С семейством и с мордами клеймёными.
— С чем?!
— С этими… клеймёными мордами. Ой! Спутала я! С клейнодами! Ха-ха-ха…
Через четверть часа десятники тычками заставляли воинов проснуться: парни засыпали прямо с сёдлами в руках. Ещё через четыре часа, броском преодолев последнюю часть пути до Днепра и обойдя город с юга, мы выскочили на Белгородскую дорогу.
…
«Ничто так не ориентирует человека на местности, как поиски туалета» — народная мудрость. Увы, не мой случай: «для нас — везде». Поэтому и ориентиров нету.
— Это дорога на Белгород?
— Эта… ну… не…
— Мать…! А куда?
— Эта…? Ну… в Киев!
— А откуда?
— Эта? С откудава? А ты чё, не знаешь?
— Яйца отрежу. И съесть заставлю. Тебе. Тебя.
— Не! Эта… не надо! Эта… ну… дорога. Она… стал быть… с Чернушек. Во! В Киев! Ну! Точно! Истинный крест!
Я не мог более смотреть на беднягу-селянина, коему суровый рок судил встретить на исходе ночи на лесной дороге моё войско. Хотелось рвать и метать. Всё, что попадало в поле зрения, а более всего вот этого… «доброго человека».