Сейчас стояла глубокая ночь, в храме было темно, и только свет нескольких масляных ламп у входа позволял хоть как-то ориентироваться в огромном помещении. Однако это была не простая ночь: братья уже неделю усердно молились, потому что это святилище было выбрано Единым для чуда. Посреди главного зала, прямо над центральным алтарем, висел шар света. И все знали, что произойдет дальше.
Пустота вокруг должна была вызывать чувство страха, но он был не один. С ним — его бог, значит и это испытание он пройдет, еще раз, как и прежде, и будет проходить его столько раз, сколько потребуется для их великой миссии. Потому что пророк господень бессмертен волею Его. Ведь Он дал ему не только имя, заставив отречься от всего прожитого ранее и посвятить себя служению, но и наделил частицей Своего знания и мудрости. И с каждым пройденным испытанием мудрость и знания эти росли, как росла и его ярость, праведный гнев, который помогает в борьбе за дело очищения мира. Спасения мира.
— Брат! Брат Итан! Очнитесь!
Один из Его учеников, что сейчас усердно молился, заметил, как дрогнули веки пророка.
— Брат Итан!
Он открыл глаза. Волею Единого он снова вернулся в мир людей, ведь его миссия не окончена.
— Брат Итан!
Молодой мужчина в кипенно-белой рубашке до пят сейчас стоял на коленях перед алтарем Единого. Старые алтари лже-богов — расколоты и вытащены прочь, статуи — туда же. Вместо них на стене висело простое медное кольцо, которое символизировало истинного бога. И все.
— Не верещи…
Первые слова всегда самые сложные. Это как проснуться посреди ночи и пытаться выдать что-то осмысленное. Тяжело, мысли путаются, язык не слушается, почти не помещается во рту.
Он двинулся, плавно, но уверенно. Справится, не в первый раз.
Босые ноги коснулись холодного камня храма.
— Брат Итан! Великая честь, брат Итан! Мы так рады, что господь наш вернул вас!
Вместо ответа он привычно провел ладонью по лысой голове, разгоняя по коже кровь. Честь — честью, но его бессмертие не игрушка. Он возвращается с той стороны по одной простой причине: его дела тут не окончены.
— Не верещи… — повторил брат Итан, окончательно приходя в себя, — лучше позови старшего, принеси одежды. И где я?
— Главный храм Парнама!
— А почему ты говоришь не на гонгорском? — глаза пророка Итана опасно блеснули.
Маленький служитель будто бы сжался под его требовательным взглядом.
— Я прибыл сюда вместе с послами Империи, еще больше года назад, брат Итан. Мы знали, что может случиться что-нибудь важное, что вы…
— Достаточно! Я понял. Теперь — живо за одеждой.
