Борьба с кошмарами

— Ты же помнишь, конечно, мои старые кошмары? Эти пауки и жуки размером с человека, заплетенные паутиной темные дверные проемы. Эти глаза, блестящие в темноте… Бр-р-р… Ужас…

Ну, еще бы я этого не помнил. Меня тогда потому и вызвали в поселок. Отозвали прямо с маршрута, несмотря на дела. У нас тут у всех по два-три образования. Иначе просто нельзя. Иначе не наберется команда. Надо же и командира, и ученых разных направлений, и врача с медсестрой, и солдат, которые будут охранять, если что, и следопыт пригодится, и психолог — лететь-то не день и не два. Даже и не месяц. Да и там, когда доберемся — это же практически на всю оставшуюся жизнь…

Я был психологом и следопытом. Охота была моим хобби, ставшим профессией. А психология, которая первая и основная, стала здесь второй. Вот и сдернули. Ребята развернули тогда временный лагерь, обустроились, поставили инфразвук, сигнализацию, установили автоматы. И остались разбирать, что набрали за время маршрута. А я на диске помчал в поселок.

Тогда мне долго пришлось говорить с этим вот Иваном — огромным русским доктором и по совместительству ксенобиологом. Он психологически надломился, когда прилетев на эту планету, не столкнулся ни с какими трудностями и опасностями. Ну, не было тут пауков, жуков, червей, змей всяких ядовитых, хищников крупных. Очень странно, конечно — но не было ничего этого. Вышло, что он вроде как и не нужен. Врач нам тоже был не особенно нужен. Все в экспедиции были здоровые, крепкие, а на случай чего у каждого второго была квалификация как минимум фельдшера. Да и аптечки наши с набором лекарств и автоматическим определением нужного — дорогого стоили.

В общем, Иван заскучал, засмурнел, и по их старинному русскому обычаю стал скуку свою заливать спиртным, которое сам же и производил на лабораторных установках, используя в бродильном чане всякую сочную местную зелень. Вот и начались у него кошмары. Сначала я посчитал, что все это — просто алкогольный психоз. Но, просидев с ним в палате пять дней, улучшения не заметил. Пришлось признавать шизофренический бред и расслоение личности с параноидальными мотивами. Это я так вгорячах, конечно. Просто не практиковал давно. Диагнозы такие ставить слёту просто нельзя…

А просто «сдернулся» парень, «свернулся». А вот когда пять дней в одной палате. Пять дней я с ним говорил, говорил, говорил. И он выговорился. И перестал дергаться на каждый шелест, на каждое движение в стороне или сзади.

Что я ему тогда говорил? Ну, как обычно. Сначала мы с ним вместе — тут только вместе можно, чтобы не было давления! — мы пришли к выводу, что это что-то психическое, от усталости, от нервов. Потом я помог ему прийти к выводу, что кошмаров не надо бояться. Надо просто их принимать, как есть, и они тогда сами пройдут.