I
Эту историю рассказал мне Вадик Серебряков (фамилия изменена), с которым мы вместе служили в армии. Вадик был типичный, как сейчас говорят, — мажор. Только “разлива” середины семидесятых годов двадцатого столетия. Служить отправил Вадика его дедушка, генерал НКВД-МГБ-КГБ, полагавший, что ему будет полезно для будущей карьеры в органах, потянуть два года солдатскую лямку. Увы, а может к счастью, Вадик не стал чекистом, а пошёл по “литературной линии”. Стал работать в редакции журнала “іноземної літератури”,”Всесвіт”.
Мы с ним иногда встречались, в Киеве, Одессе, Ялте… Последний раз я встретил Вадика в аэропорту Бильбао. Мы, как оказывается, прилетели одним рейсом из Франкфурта, но увидели друг друга лишь у ленты транспортёра багажа.
Я прилетел, чтобы в Сан-Себастьяне сменить стармеха на панамском балкере “Буэнавентура”, а Вадик привёз в Сан-Себастьян из Германии свою внучку, на традиционный праздник в честь Святого Себастьяна. Она изучала испанский язык в мюнхенском университете и уговорила его съездить с ней на знаменитую Тамборраду.
Вечером, отправив внучку Вадика на праздничное шествие, мы зашли в маленький припортовый бар почти на берегу моря.
…Благородный напиток медленно, тонкой струйкой льётся в стаканы.
Мы поднимаем тяжёлые tumblers, вдыхаем ароматы; виски — торфянного дыма шотландских болот, порта — просмоленных швартовных канатов, моря — густого тумана над Бискайским заливом, и делаем по глотку. Жидкое пламя пробегает через гортань, приятно обволакивает горло, и согревает изнутри.
Стакан пуст. На его стенке можно увидеть тончайшую плёнку, капельки которой медленно стекают на дно, как слезы.
Медленно раскуриваем сигары…
— Медленно, вот главное слово в нашей жизни. Всё надо делать медленно. Не надо спешить. Festina lente, как говорили древние. Медленно жить — значит уметь наслаждаться жизнью. Спеши медленно. Хотя я считаю, что это соединение несоединимого, оксюморон и парадокс! — говорит Вадик.
— Да ты, прямо-таки, афоризмами стал изъясняться, — подкалываю я Вадика, — сразу видно литератора.
— Да какой из меня литератор, — горько вздыхает Вадик, — укатали бурку крутые сявки! — а вот ты, Серхио, как я слышал, пописываешь.
Теперь наступает моя очередь смущаться, краснеть и горько вздыхать.
— Слушай, а у меня есть для тебя совершенно фантастический сюжет! Ну лучше по порядку, — Вадик делает ещё один глоток и продолжает:
— Мой дед, заслуженный чекист, орденоносец, т.д. и т.п. горячо любимый и горько оплакиваемый безутешными родственниками, “почил в бозе” в 1994-ом. Атеист, коммунист, безбожник, он, тем не менее, был похоронен на Байковом кладбище по христианскому обряду. Крест, музыка, батюшка, бросание земли…
