"Любимый, такой далекий и близкий..." надрывался в моей голове звонок мобчипа последней модели. Отвечать не хотелось, и я сбросила вызов, обида еще не прошла. Возможно, я поторопилась и это была не любовь всей моей жизни, а лишь легкая влюбленность. Мне нужно время, чтобы разобраться в себе. Звонки не прекращались. Я уже не могла слышать эту мелодию, некогда любимой песенки и, собрав волю в кулак, ответила:
- Да.
- С Днем космоса тебя, дорогая, - произнес мужчина, имя которого мне хотелось вычеркнуть из своей памяти и чипа.
- И тебя, - ответила спокойно, словно это не я вчера закатила истерику, застав своего жениха, целующего другую девушку.
- Нам надо поговорить. Давай встретимся.
- Извини, но не хочу тебя видеть, - эти слова дались мне с трудом, неприятно сознавать, что тебя предали, да еще накануне свадьбы.
- Ну же, не дуйся, я все объясню, мы не можем расстаться из-за какой-то ерунды.
- Ерунды?! - вспыхнула я мгновенно, вчерашние эмоции накатили с новой силой, - ты целовался с этой напичканной силиконом моделькой, и это она осталась с тобой, когда ты выставил меня за дверь!
- Ты разнесла мою квартиру, ударила меня! Тебе не кажется, что у меня были все основания так поступить, - зло произнес голос в моей голове.
- Попрошу отца, он все оплатит, - резко ответила я.
- Любимая, ну, о чем ты? Я не требую возместить убытки и прошу тебя, не надо говорить об этом Николаю Ивановичу.
- Все равно надо поставить его в известность о нашем разрыве. Свадьбы не будет, - решила закончить я бессмысленный разговор.
- Нет, любимая, где ты? Я сейчас прилечу...
Я не стала слушать дальше и отключила мобчип. Ноги сами принесли меня к дому родителей.
- Привет, пап, можно к тебе? - спросила я тихо, входя в кабинет отца.
- Что случилось, дочка? - на меня посмотрели самые родные глаза на свете, - ты должна готовиться к свадьбе, а не навещать старика.
- Это кто тут старый? - улыбнулась я, не смотря на то, что слезы уже застилали глаза, - ты у меня самый молодой, красивый и лучший папа во всем космическом пространстве.
Я подошла к интерактивному столу, за которым сидел отец и как всегда работал, прокручивая одну трехмерную голограмму за другой, изредка внося изменения. Ни одного седого волоса в его густых темно русых волосах, ни одной морщинки на красивом, с тонкими аристократичными чертами, лице.
- Ты не очень расстроишься, если я отменю нашу свадьбу с Салидаем?
- Дочь, ты меня пугаешь. Несколько месяцев назад ты вот так же ворвалась ко мне в кабинет и настояла на моем согласии на ваш брак. Я говорил тебе, чтобы ты присмотрелась к соотечественникам. Наша семья всегда выступала за сохранение традиций и чистоту крови, но ты заявила, что будешь бороться за свою любовь, и я согласился. И что теперь?
