Олег Слободчиков
Нечисть
Олег Васильевич Слободчиков родился в 1950 году. Детство провел в рабочих поселках на Ангаре и под Красноярском на Енисее. Рано начал самостоятельную жизнь.
По окончании филологического факультета университета в Алма-Ате работал редактором отдела в ведущем литературном издательстве Казахстана, редактором отдела в журнале "Простор". Легко менял корреспондентское перо на перфоратор, редакторский стол - на зимовье, оставаясь верным одной профессии и одному призванию - писательскому, перестраивая жизнь ради очередной ненаписанной книги.
С 1992 года живет в Иркутской области. Член Союза писателей России. Автор книг "Перекресток" (1987), "Штольни, тоннели и свет" (1989), "Чикинда" (1991).
В журнале "Москва" опубликован его роман "Заморская Русь" (1998, No 7, 8).
На болотах тишь да гладь, покой и благодать: терпкий дух прелой травы, вдохновенное кваканье лягушек, приглушенный стук дятла. Кто смотрел на болота издали, обходя их стороной, тому так и кажется. Кто в них увязал, тот знает, что там или яростный разгул, или жуткое похмелье.
Пока дует с юга гнилью городов - всякой нечисти отрада: забьет она косячок сушеного мухомора, пожует белены, вылупит бельма и скачет по кочкам, пока не сойдется в свальном грехе. Тут уже не разобрать, шишига ли комара тискает, комар ли кого жрет, и все орут дурными голосами: "Самого болотного спробуем, а то и на небо заберемся - мы живем в свободном мире, что хотим, то и вытворяем!.." Но задует с севера, со священного, говорят, Баюколы-моря, - нечисти похмелье: понимает своим иссохшим умишком, что за все когда-нибудь спросится. И чтобы не думать о том, ищет она новых неслыханных удовольствий.
А если кто в похмелье так запечалится, что начнет о жизни много думать, глядишь, непременно или удавится, или будет гонять гусей, пока не захлебнется болотной гнилью. Вот и мне пришел черед усомниться в общепринятых болотных ценностях. Увидел я, как клонятся вершины деревьев от северного ветра, и стеснило грудь, подумалось вдруг, что где-то там, внизу, за таежными увалами, накатывается на скальный берег светлая волна. "Баю-баюшки-баю", - поет она, радуя все живое. В чистом небе там блестит солнце, не воет и не ест поедом гнус. А в прибранных домах добрые старушки рассказывают детям сказки.
"Кажется, зацепило?" Я оглянулся. Как всегда после разгула, в трясине маялась нечисть. Родившая меня на этот свет ведьма - тощая, беззубая сидела на кочке и баламутила грязь ногами с таким видом, будто выполняет важное дело. Моя невеста - кикимора - расселась среди топи и длинными космами шлепала по воде, норовя попасть по темени здешнему водяному. Кто плевал, целя в лягушек, кто дразнил ворон - все были при деле и думали, как бы раскумариться, чтобы послепраздничную тоску-печаль снять и войти в новое веселье, которое не прекратится никогда.
