========== 8.12.2013 ==========
Одержимость.
Да, это можно назвать именно так.
Когда ее волосы – огненно-рыжие, завитые матерью-природой в непослушные кудри, - пахнут медом, колышутся рядом с ее лицом, Изабелла забывает о когда-то любимом единственном взгляде янтарных глаз. Теперь янтарь висит у нее на груди, а внутри него – осколок рубинового граната. Таким же гранатом – нет, темным чистым рубином – горят глаза ее одержимости. Но ей не страшно.
Фиолетово-розовыми подтеками сок граната рисует узоры на ее щеках и губах. Линии жизни на ладонях, пальцы – рельеф-завиток на подушечках выделился на коже ярче, резче, - все в прохладной сладкой жидкости. В бледных твердых губах вампирши лопаются крошечные зернышки. Сок капает из уголка ее расслабленного рта, падает на губы Беллы. Она судорожно сглатывает, облизывает сладкие липкие губы, пытается отвести взгляд, но два гранатовых глаза приковывают к себе. Она обнажает порозовевшие зубы, медленно проводит по ним языком и наклоняется.
Какая теперь, к черту, разница? Ушел, едва попрощавшись, когда наигрался глупым ребенком. Но оставил ей одну маленькую проблему – большую, разрушительную одержимость. Невозможно без холода чужой окаменевшей кожи, нечем дышать без ее медового аромата, чудовищно больно без губ прекрасных оживших статуй. Прошло полгода – и уже неважно, кто это будет.
Пускай ею наиграется новая хозяйка. Кукла проживет еще немного, ну а потом высохнет кровью на бледных губах,
…в которых лопаются крошечные зернышки.
Белла жадно ловит губами гранатовые капли, тянется выше, дрожа, исступленно целуя холодные губы. Стонет, когда ее разгоряченной плоти касаются ледяные пальцы. Ей все равно…
Да, все равно, кто это будет.
Просто она - сломанная кукла. И она одержима.
========== 25.3.2018 ==========
Комментарий к 25.3.2018
Решила написать что-то близкое к первой версии, чтобы посмотреть, как изменился мой уровень. Разница в четыре года.
Theatres des Vampires – Anima noir
Виктория облизывает пересохшие губы и потягивается. Тонкий солнечный луч скользит по ее мраморно-фарфоровой коже, будто бы высекая алмазные искры, и останавливается в глазах. Налитая кровью радужка мерцает темным гранатовым цветом.
— Ты любишь гранаты? — спрашивает Виктория, глядя на Беллу.
Та лежит рядом, кутаясь в тонкое одеяло, пытаясь понять, болит ли у нее хоть что-нибудь. Физическая боль давно исчезла: сорванный заусенец, обожженный кончик языка и тому подобные вещи уже давно, с осени, случаются как будто не с ней. Болят только душевные раны.
Но зато с ней вновь случился вампир. Вампирша. Холодная, белая, как молоко, и пахнущая цветами — подойдет в качестве замены.
