По закону][ЛП

Жизнь несправедлива.

Это факт, осознание которого приходит в голову всем нам в раннем возрасте. Независимо от того, приходит ли оно каким-то очень реальным и серьёзным образом, допустим, когда рано умирает кто-то из родителей, или мы узнаём об этом в гораздо менее тяжёлой форме где-нибудь на детской площадке, факт остаётся фактом. Планета Земля — несправедливое место. Несправедлива во многих отношениях, в чём-то даже хуже других, но она несправедлива. Ни для кого.

И это, пожалуй, самое справедливое в ней.

Это был тяжёлый год для меня, с тех пор как Последний Титан напала на город. Я потерял много друзей в той битве. Одной из них была Мёрфи. Она истекла кровью, пока я держал её на руках. Ранение в шею. Случайное.

Всякий раз закрывая глаза, я видел её лицо, видел как синеют её губы и сереет кожа. Мне не удалось выбросить это ни из своих снов, ни из головы. Я ненавидел засыпать, потому что в основном мне снилось, как она умирает, снова и снова, как на повторе. Возможно, моё подсознание искало все способы, которыми мне удалось бы изменить исход, как разгневанный тренер, анализирующий видео после игры. Или, может быть, я просто не мог её отпустить.

Чёрт возьми, если бы я знал.

Жалость к себе, а это, пожалуй, самая бесполезная вещь, которую вы можете чувствовать: она ни черта вам не даёт. Вы не чувствуете себя лучше и слишком заняты хандрой, чтобы сделать хоть что-нибудь, чтобы на самом деле улучшить свою жизнь. Есть причина, по которой старики называют это «сидеть и вариться в собственном соку». Всё, происходящее с вами сводится к одному — вы просто впитываете боль.

Тем не менее, всему своё время, в том числе и тому, когда уместно так себя чувствовать. Для меня это время было между тремя и пятью часами утра. Я не мог спать больше трёх-четырёх часов за ночь, а когда просыпался, то лежал с закрытыми глазами и… страдал. Иногда снова погружался в кошмарную дрёму. Однако большую часть месяца я просто лежал и страдал.

Мой чисто механический будильник прозвенел в пять — не для того, чтобы разбудить меня, а для того, чтобы сказать мне, что пришла пора на время избавиться от этих чувств.

Страдать — это нормально.

Но нехорошо подводить людей, которые на меня полагаются. Это была моя точка равновесия.

Итак, в пять утра, примерно через месяц после смерти Мёрфи, я встал, сделал растяжку, которую другие люди могли бы назвать «йогой», и принял холодный душ, потому что, находясь под ним, нельзя думать ни о чём другом. Затем одевшись, притворился полноценным человеком и, пошатываясь, вышел из своих покоев в замке на кухню, чтобы позавтракать. Это была огромная комната, полная мебели из нержавеющей стали и полированных бетонных полов. Мой большой, старый, серый кот Мистер бодро трусил за мной по пятам, а иногда и впереди, помогая мне сохранять равновесие на тренировках.