Реджинальд Бретнор
Корень зла
Художник Амброзий Гошок постоянно голодал. Однако он не мог позволить себе голодать красиво - в мансарде на Монмартре или в Гринич-Виллидж. Обитал он в бедной части американского города Питтсбурга, в холодной, прокопченной квартирке, заставленной множеством нераспроданных картин и мягкой ворсистой мебелью, всегда казавшейся влажной на ощупь, из прорех ее кое-где торчала набивка. Стиль Амброзия поразительно напоминал манеру письма Рембрандта, хотя в технике молодой художник даже превзошел великого мастера. Все картины Амброзия были до смешного старомодными.
Жена давно покинула Амброзия, отдав предпочтение оборотистому дельцу, который сумел распродать многие тысячи репродукций Клее и Мондриана по цене доллар девяносто восемь центов за штуку. Прощальную записку жена нацарапала на оборотной стороне убийственного счета, присланного зубным врачом. На полу валялись две повестки в суд, а также уведомление от домовладельца о том, что художнику надлежит съехать. Небритый и изможденный Амброзий восседал посреди всего этого бедлама. В левой руке он держал газетную вырезку с рецензией на его картины, написанной неким Дж.Германом Лортом, признанным в Америке авторитетом в области изобразительного искусства. В правой был зажат мастихин, художник в отчаянии счищал им угодивших на холст маленьких зеленых кузнечиков - на мольберте было укреплено неоконченное полотно, на котором художник изобразил обнаженную женщину: в свое время мужу позировала миссис Гошок.
Маленькие зеленые кузнечики - эти распроклятые "крики-тики", как он их называл, - набились повсюду. Они свирепствовали по всей восточной части Соединенных Штатов. Амброзию в общем-то было на них наплевать. Но они стали для него пресловутой последней каплей, последним переживанием, которое сломило его. Амброзий счищал кузнечиков с холста и все думал свои непривычно тяжкие думы.
Художник напряженно размышлял так несколько часов, и мысли его, разумеется, устремлялись в бескрайнюю даль, в глубь обитаемой Вселенной. Вот почему, наверное, в два часа три минуты пополудни за окном послышалось жужжание, затем щелкнула открываемая снаружи оконная створка, и вслед за этим в комнату влетел миниатюрный космический корабль, по форме напоминавший обыкновенную бадью, он со стуком плюхнулся на купленный в кредит ковер, за который Амброзий еще не успел расплатиться. В кораблике открылся люк, и из него выглянуло какое-то странное существо.
- Вот и я, - сказало существо с едва уловимым, но безошибочно славянским акцентом.
