Возле ручья Хаис встретил сумасшедшего Лина. Тот сидел на корточках, полоскал в воде ладонь, жмурился от солнечных бликов. Хаис решил уйти потихоньку, перебраться через ручей в другом месте; но Лин его заметил. Вскинул голову. Прядь нечесаных волос скользнула на лицо, прикрывая правый глаз; левый, ослепительно синий, дикий, пристально взглянул на Хаиса.
– Мы выполнили задачу. Выполнили, – голос у Лина был отрывистый, лязгающий.
Хаис попятился. Лин моргнул. Вынул из воды руку, растопырил пальцы, посмотрел на них изумленно. Пригладил мокрой ладонью волосы, опять посмотрел на Хаиса. Спросил растерянно:
– Адам? Ты что здесь?
– Я – Хаис. Адам – мой отец.
Доктор Петер говорил, что у Лина иногда бывают просветления. Когда он вспоминает, кто он на самом деле.
– Да, да. Конечно. Я помню Адама. Мы играли… – синева в глазах Лина погасла, вылиняла почти до бесцветности: – ты уже выбрал свою Первую Книгу, мальчик?
«Откуда он знает?» – испугался Хаис: «Откуда?» Почему-то спокойный, усталый взгляд Лина показался ему еще страшнее, чем прежний, яркий и безумный.
– Послушай меня, мальчик. Никогда не выбирай журнал Лисицы. Никогда. Понял?
– Да, да, спасибо, – Хаис вежливо кивал, потихоньку отступая. Шаг, еще шаг. Лин неожиданно потерял к нему интерес, опять уронил взгляд в ручей, забормотал отрешенно, прежним лязгающим голосом:
– Я, Кирилл Нордик. Я последний…
Хаис нырнул в заросли, ускорил шаг. А может, он ошибается насчет своей Первой Книги? Что, если Библиотека сведет его с ума – как Лина? Может, надо просто послушать отца?
Перед таинством Первой Книги Хаис волновался. Плохо спал последние несколько ночей; маялся; сбивал в ком одеяло; вертелся так, что за стенкой просыпался и начинал кашлять отец. Из серый мути снов иногда вылеплялось жуткое и осязаемое – то неведомое Библиотечное кресло оживало и начинало душить, ломая ребра подлокотниками; то Список разворачивался мерцающей гулкой пустотой – без единого названия. А иногда в Списке обнаруживалась одна единственная Книга – та, первая отцовская, про которую папа спрашивал все время: «Ты, надеюсь, запомнил название, сынок?» И это было еще хуже, чем пустой Список.
Конечно, давно пора было сказать все отцу, но Хаис не решался. Предполагал бурю. Так и оказалось.
В воскресенье, третий день зеленой луны, за завтраком, отец спросил:
– Ну что, ты решил насчет своего проводника, Хаис?
Мать, звеневшая ложкой по стенкам кастрюли, замерла. Подняла глаза на сына – взволнованные, блестящие. Отец смотрел строго и спокойно. Ждал.
– Прости, папа. Я выбрал проводником доктора Петера.
