Теперь смерть перешла к ней. Копи надлежало сидеть со смертью полный оборот луны, как когда-то и ее матери. Приблизившись к огню, Копи услышала музыку, ту, что не смолкала даже в снах. Музыка была ненастоящая. Настоящая – это стук сердца, бой барабана, бессловесный напев или шум ветра в ушах, когда танцуешь. Эта же напоминала треньканье серебряных маковок.
Через месяц Копи станет женщиной. Семья даст ей жеребенка, которого она назовет своим. Потом, когда жеребенок подрастет и окрепнет, Копи оседлает его и отправится далеко-далеко, через Пустошь, чтобы найти мужчину, хозяина большого лошадиного табуна. Ее жеребец даст большое потомство, и у Копи с хозяином стада будет много детей, которые со временем станут наездниками. Однако прежде она должна выдержать месяц с младенцем.
Копи вышла из темноты в круг света от костра. Перед огнем сидела ее сестра. Глаза у Нили покраснели и ввалились, как у умирающей от лихорадки старухи, но, увидев Копи, она все же выжала из себя слабую улыбку.
В одной руке Нили держала музыкальную шкатулку, другой крутила тонкую ручку. Странный металл, из которого была сделана шкатулка, отливал радугой переменчивого пламени. Музыка звучала, пока Нили крутила ручку. И пока звучала музыка, дитя не просыпалось.
Копи посмотрела через огонь на спящую девочку. Грудь ее едва заметно поднималась и опускалась. У нее были темные волосики и бледная, почти прозрачная кожа, под которой проступали тоненькие бледно-голубые ниточки. Когда мать говорила, что у ребенка синее личико, Копи представляла его голубым, как небо. Девочка совсем не походила на чудовище из бабушкиных сказок. Кроха, не больше десяти месяцев от роду, пусть даже издалека, из-за самого Великого океана.
Девочка была голенькая. Одежда ее истлела и рассыпалась давным-давно, много поколений назад, но никто не посмел дать ей другую. В снегу она пролежала всю зиму. Под дождем – всю весну. Не ела, не пила, не шевелилась, не просыпалась. Она видела сны. Зрачки под тонкими веками метались, пойманные кошмаром, но веки не поднимались. Никто не знал, какого цвета у нее глаза.
– Что, не такая, как ты ожидала? – спросила, крутя ручку, Пили.
– Она такая крошечная, такая чудесная.
– Она ужасная. Ты и представить себе не можешь, каков, она зло.
Нили посмотрела на девочку, не забывая крутить ручку.
– Не устала? – спросила Копи. – Целый месяц без сна…
– Нет. И ты не уснешь. Нельзя.
Сглотнув подступивший к горлу сухой комок, Копи задала пугавший ее вопрос:
– Мне взять шкатулку сейчас?
Нили покачала головой.