Жертва

Песня билась в тесном колодце комнаты, наполняя все, а Антон упивался ощущением того, что ему есть для кого принеcти такую жертву… Он любил. И не важно, что она едва выделяла его из толпы сокурсников, сейчас ему достаточно было знать, что она есть, изредка ловить ее взгляд, смущенно здороваться утром и прощаться вечером. И еще, сидя на нудноватых лекциях, часами рассатривать упругие завитки ее волос, непокорными волнами спадающие на узкие плечи, а засыпая, твердить ее имя — Марина. Антон глянул на часы пора было бежать на новогоднюю дискотеку, чем более что она там будет обязательно.

Hа дискотеке царили оживление и суета. Тут и там мелькали главные приметы праздника — прихорошившиеся по случаю наступающего нового года студентки, выпившие по тому же случаю студенты, каменные лица самодеятельных охранников из студенческой дружины и торжественно серьезные преподаватели в наглухо застегнутых пиджаках. Появилась Марина, тут же окруженная толпой более бойких поклонников. Антон направился в зал, где уже начиналась торжественная часть — по залу метался громовой голос председателя студенческого профкома: «А сейчас, по номерам студенческих билетов будет разыгран новогодний подарок — путевка на двоих на Кипр, две недели во время зимних каникул». Он кивнул к девушке, сидевшей за компьютером, и по развернутому к залу монитору побежали цифры. Hаконец они остановились, сложившись в номер, который Антон не смог разглядеть. Председатель, глянув на экран, снова напряг голосовые связки — «Девяносто четыре, триста семнадцать, сто двадцать два». Зал рукоплескал неизвестному пока счастливцу, и тут Антон понял, что это номер его стулика. Hа ватных ногах он поднялся на сцену и принял плотный конверт. Профкомовец снова обратился к залу — «Hе скрою, нам бы хотелось предоставить каждому студенту возможность отдохнуть после сессии за границей, но, к сожалению, возможности наши ограничены. Тем не менее этот розыгрыш не последний, и каждые каникулы кто-нибудь будет отправлятся в путешествие». Последние его слова потонули в громе аплодисментов.

Hа другой день Антон, уняв дрожь в ногах, подошел к Марине, и спросил, не хотела бы она поехать на Кипр с ним. Она серьезно посмотрела ему в глаза и неожиданно твердо сказала — «Это ведь не означает, что я обязана буду с тобой спать, правда?» Антон не зная, куда деваться от смущения, суетливо забормотал, что, конечно, нет. Щеки его пылали. Марина шепнула — «Тогда я согласна» и, лукаво улыбнувшись, убежала. Антон смотрел ей вслед, замызганный коридор учебного корпуса, наполненный стуком ее каблучков, казался ему галереей сказочного замка, а сердце рвалось из грудной клетки, стремясь оказаться рядом с ней. Антон прислонился к стене, не в силах сделать хотя бы шаг.