Вот уже вторые сутки Джадд пытался оторваться от погони, но тщетно. Натасканные на преследование команды поисковиков знали местность не хуже самого Джадда, к тому же засевшая в правом боку пуля продолжала отбирать у него последние силы.
Приходилось поддерживать себя лошадиными дозами стимуляторов, но измученное тело становилось все невосприимчивее к ним, приближался тот момент — Джадд чувствовал это, — когда останется только упасть и умереть.
Однако умирать было нельзя, тем более что до тайника, в котором был спрятан субволновой передатчик, оставалось совсем немного.
«Я сумею, я смогу!» — поддерживал он себя, поминутно ощупывая в кармане маленький картридж, в котором хранился бесценный золотник информации — то, что он сумел намыть по крупицам за неполные два месяца.
Вот и знакомое озеро. Джадду удобнее было бы бежать по прибрежному песку, однако на открытом месте он был слишком уязвим. Совсем рядом на предельно низкой высоте пронеслись два реактивных гиббера. Они спугнули птиц и взметнули облака белого песка, однако беглеца не заметили и умчались прочь.
Это был хороший знак, и Джадд побежал дальше, стискивая зубы, чтобы не закричать от острой боли.
Но вот наконец и тайник. Джадд упал на колени и принялся лихорадочно разрывать сухую листву. Затем с трудом развернул сферическую антенну передатчика и онемевшими пальцами вставил в приёмное гнездо драгоценный картридж.
Последнее усилие, нажатая кнопка — и беззвучный сигнал, прошив атмосферу, унёсся в космос. В следующую секунду пуля снайпера ударила Джадда в спину и он повалился на передатчик.
— Скорее проверьте, что он успел сделать! — крикнул своим солдатам офицер, выбегая из леса.
Двое из них подскочили к вражескому лазутчику, отбросили его в сторону и стали изучать передающий прибор.
— Ну что, он успел отправить или нет? — нетерпеливо спросил командир, останавливаясь рядом.
— Трудно сказать что-то определённое, сэр, — сказал, пожимая плечами, один из солдат. — Нужно отвезти это в лабораторию.
— Хорошо, собирайте аппаратуру, я сейчас вызову гиббер.
Ночь опускалась на Литторию незаметно.
Вывески на другой стороне улицы, кажется только что отчётливо видимые, становились вдруг словно размытыми, тускло-серыми, и спустя минуту повсюду загорались осветительные панели. Они наполняли город ненастоящим мерцающим светом — сверху и до самых тротуаров, где шелестели автомобильные шины, неторопливо шагали утомлённые прохожие и безразлично молчали полицейские, караулившие в этом городе едва ли не каждый угол.
