Багдад, апрель 2003 года
Толпа, будто почуявший запах крови зверь, напирала все сильнее. Люди, миновав арку ворот, присоединялись к тем, что сгрудились перед высокой дубовой дверью центрального входа. Наконец та не выдержала и рухнула на каменные плиты. Коллективный зверь взвыл торжествующим многоголосьем и тотчас устремился внутрь, увлекая за собой и Саляма. В ту минуту подросток ни о чем не думал — он просто стал частью этого вливавшегося в дверной проем людского потока, в котором, помимо мужчин, женщин и стариков, были и дети много младше его самого.
Миновав тесный вестибюль, толпа хлынула в первый экспозиционный зал и разлилась по нему от края до края. В высокие, до самого потолка, окна заглядывала любопытная луна, отбрасывая серебристые блики на толстые стеклянные колпаки, за которыми прятались экспонаты. В первые несколько мгновений люди оцепенели — зверь, дорвавшись до добычи и прижав ее к земле когтистыми лапами, переводил дух. Салям и остальные, замерев на месте, дико озирались вокруг. Национальный музей древностей, личная сокровищница Саддама и вместилище богатств, накопленных за многие тысячелетия народами Месопотамии… Все это было повержено и отдано им на разграбление. Охрана и работники музея сгинули еще вечером, а ночные сторожа бросились наутек, едва завидев приближавшуюся толпу.
Почти благоговейную тишину вдруг взорвал грохот разлетевшегося стекла: кто-то, первым стряхнувший с себя оцепенение, приступил к делу и со всего размаху опустил на один из колпаков тяжелый плотницкий гвоздодер. Это стало сигналом к общей атаке. Помещение тут же наполнилось криками, руганью и звоном бьющихся музейных витрин. У каждого под рукой нашлось что-то подходящее — будь то молоток, топор, лом, кухонный нож или даже просто булыжник. Стеклянные короба один за другим разлетались на мириады осколков, со всех сторон к древним реликвиям тянулись жадные руки.
Слева от Саляма покачнулась и с грохотом рухнула высокая статуя из слоновой кости, десятки сандалий давили декоративные черепки, которыми были усеян теперь каменный пол. Зал, привычный к торжественной тишине, содрогался от криков, воплей, скрежета, звона, топота ног. В дальнем конце его вдруг грянул одиночный выстрел из «Калашникова» — кому-то явно надоело возиться с неподатливым замком. Саляма толкнули в бок, он обернулся и увидел двух прилично одетых мужчин, деловито тащивших мимо профессиональную стеклорезку.
А между тем в зал врывались все новые и новые любители дармовой поживы. Новички не задерживались в уже разграбленном помещении и стремительно мчались дальше. В проеме центрального входа образовалась давка: одни, уже нагрузившись добычей, пытались протиснуться наружу, но с внешней стороны на них напирали все новые волны мародеров. Салям, будто зачарованный, наблюдал за людьми, волочившими шкатулки и ларцы, пластиковые контейнеры и тяжеленные деревянные сундуки. В одном из них он узнал друга своего отца — тот отчаянно пытался вылезти наружу, по багровому лицу его струился пот, он что-то нес в руках, и у него на шароварах причудливо оттопыривались карманы.
