Ах вы, мои девчонки! Вот потеха будет, когда вы заполучите собственного мужчину, чтобы всласть его помучить!
Почтенная Нора из Лох-Ломонда одним холодным вечером своим трем крошкам-внучкам
— Так ты проиграл все? — На последнем слове голос Софии Макфарлин задрожал.
Роберт Макфарлин, известный приятелям-игрокам — да и дочери — под прозвищем Рыжий, поморщился:
— Да, девочка. Проиграл все.
София, побледневшая как смерть, рухнула в кресло.
— Даже… Даже дом?
У Рыжего стоял ком в горле. Он всегда считал, что плохие новости лучше вываливать разом. Но сейчас, глядя на дрожащую нижнюю губу дочери, не решался последовать собственной рекомендации.
Ее круглые светло-голубые глаза с густыми ресницами заблестели от слез.
— Как же так? Ты ведь собирался в Эдинбург продать мамины бриллианты, чтобы починить крышу… Как же ты мог ввязаться в игру?
— Я сделал остановку в Стирлинге, хотя сейчас, Богом клянусь, лучше бы мне бежать оттуда прочь. По дороге я услышал, что там будут скачки, побегут лучшие в Англии лошадки! Я только хотел посмотреть. Но там оказался Эндрю Макгрегор, ну и…
София надула губки:
— Вечно из-за этого Макгрегора неприятности.
— Тише. Это я свалял дурака. Никого не надо винить, девочка. Я всего лишь хотел тебе помочь…
— Помочь? Проиграв мой любимый дом?
— Но я же не хотел! Просто подумал — выиграю разок и смогу заплатить за починку крыши. И продавать бриллиантовый гарнитур твоей мамы не придется! Я с самого начала противился его продаже.
Девушка сжала кулаки.
— Да плевать я хотела на бриллианты! Говорила же — мне бы только крышу залатать!
Он сжал зубы.
— Беатрис хотела, чтобы ты надела бриллианты на свою свадьбу, как надевала их она, выходя за меня.
Глаза Софии сверкнули.
— Прохудись крыша при ней — и мама первая бы сказала: продать гарнитур.
Рыжий с неохотой признал — София права. Беатрис представляла собой воплощение здравого смысла, если, конечно, судьба не бросала ей вызов. Она выросла в одном из богатейших имений Шотландии, окруженная толпой слуг, у которых не было иного дела, кроме как испортить девочку до мозга костей, да и думать вместо нее.
Но не вышло. Беатрис не из тех, кто позволял другим делать то, с чем она сама прекрасно могла справиться. Сильная духом, независимая — ее отец немало сокрушался по поводу некоторых черт характера дочери.
Стоило ей предпринять очередную попытку действовать по собственному усмотрению, как отец железной хваткой душил свободолюбивые порывы. Так и воевали отец с дочерью, пока Беатрис не достигла нежного семнадцатилетнего возраста. Отринув семейные узы, девушка сбежала с забредшим в их края искателем приключений по имени Роберт Макфарлин.
