Та, что красивее

Выйдя из лифта на этаже офиса «Гаррисон Хоутелс», Эмма Маккинли нисколько не волновалась, потому что уже давно перестала реагировать на происходящее.

Все началось с внезапной смерти ее отца, после которой обнаружилось, что у «Маккинли Иннз» огромные долги. Затем Эмма узнала о странном предложении по спасению их компании, сделанном ее сестре. И единственным чувством, которое испытывала Эмма сейчас, было твердое желание дать отпор Алексу Гаррисону, исполнительному директору «Гаррисон Хоутелс».

Поправив свой блейзер от Донны Каран, Эмма пошла по коридору с мраморными колоннами. Прежде она никогда не была в офисе Гаррисона. Но не нужно было обладать большим умом, чтобы понять, что за вот этой массивной дверью в конце коридора и находится рабочий кабинет Алекса.

Она шла, игнорируя любопытные взгляды служащих, сидящих за столами в стенных нишах. Судя по всему, никто и не собирался ее останавливать, но, если бы только попытался, она все равно не остановилась бы. Они с мистером Гаррисоном не договаривались о встрече, но Эмма имела полное моральное право увидеться с ним.

Как он только смеет делать возмутительные предложения ее младшей сестре Кэти спустя несколько недель после похорон их отца!

Эмма глубоко вдохнула, но это не помогло ей снять напряжение. Наверное, она все же не до конца утратила способность чувствовать.

— Простите, мэм, — послышался слева женский голос, когда Эмма шла по роскошно обставленной приемной.

Не удостоив секретаршу взглядом, Эмма продолжила свой путь. До двери кабинета Гаррисона осталось десять футов. Восемь.

— Мэм. — На этот раз голос прозвучал громче и резче. Секретарша вскочила со своего кресла. Это была женщина лет тридцати в безупречно скроенном костюме.

Пять футов.

— Вы не можете войти…

Эмма потянулась к золотой дверной ручке с причудливым орнаментом.

— … туда.

Эмма широко распахнула дверь.

Четверо мужчин в темных костюмах, сидящие за круглым столом из красного дерева, резко повернулись и уставились на нее. Взгляды двух пожилых седовласых мужчин с густыми бровями выражали неодобрение. Третий, со светлыми волосами, был намного моложе. Его искрящиеся голубые глаза и едва сдерживаемая улыбка говорили о том, что он даже рад этому незапланированному перерыву.

Последний из четверки, темноволосый и широкоплечий, поднялся и с силой отодвинул назад кожаное кресло. Судя по его властной позе, он был готов стереть в порошок любого, кто посмел столь бесцеремонно вторгнуться в его кабинет.

— Простите, мистер Гаррисон, — растерянно пролепетала секретарша за спиной Эммы. — Я пыталась…