Жил да был Хемуль, который работал в парке с аттракционами. Однако не надо думать, что подобное занятие — это сплошное веселье. Он пробивал дырки в билетах, чтобы посетители не смогли получить удовольствие несколько раз подряд, что уже само по себе настраивает на грустный лад, особенно если заниматься этим всю жизнь.
А Хемуль всю жизнь пробивал дырки в билетах, и, пробивая дырки, он мечтал о том времени, когда наконец-то выйдет на пенсию.
Если вы не знаете, что значит выйти на пенсию, то представьте, что когда-нибудь вы сможете делать все, что пожелаете, нужно только стать достаточно старым. По крайней мере так это объясняли родственники Хемуля. У него было очень много родственников, множество огромных, неуклюжих, шумных, болтливых хемулей, которые колотили друг друга по спине и разражались оглушительным хохотом.
Хемули были владельцами парка и аттракционов, и кроме того, они еще дудели на трубе, метали молот, рассказывали смешные истории и вообще веди себя очень шумно.
А наш Хемуль не был ни владельцем парка, ни владельцем аттракционов, потому что он относился к побочной линии, то есть состоял с ними всего лишь в дальнем родстве, и поскольку он никогда никому не мог отказать и вообще был очень покладистым, ему приходилось присматривать за детьми и прокалывать дырки в билетах.
«Ты очень одинок, и тебе нечем себя занять, — говорили хемули с добродушной ухмылкой. — А если ты нам немного поможешь, это наверняка поднимет твое настроение». «Но я никогда не бываю один, — пытался возразить Хемуль. — Я не успеваю. Мне все время кто-нибудь хочет поднять настроение. Простите, но я бы лучше…» «Вот и молодец, — говорили родственники, похлопывая его по плечу. — Так и надо. Всегда быть бодрым, веселым, всегда при деле…» И Хемуль снова принимался за свои билеты, мечтая о чудесной, абсолютной тишине и об одиночестве, которое ждет его на пенсии. Ему очень хотелось как можно быстрее состариться.
Крутились карусели, играли трубы, и парк каждый вечер оглашался громкими криками. Задумчивый и грустный, наш Хемуль постоянно видел вокруг себя пляшущих, горланящих, смеющихся, спорящих, все время что-то жующих или пьющих посетителей, и в конце концов он стал бояться шумных и веселых компаний.
Спал он в детской, и по ночам, когда ребятишки просыпались и начинали плакать, развлекал их игрой на шарманке. Кроме того он брал на себя все мелкие домашние заботы, весь день проводя среди своих шумных, бестолковых родственников, которые всегда пребывали в отличном настроении и рассказывали ему обо всем, что они думают, что они делают или собираются делать. Но ему самому они не давали и слова вставить.
