Молчание президента затягивалось.
Путин переводил взгляд с Жириновского на Явлинского, с Медведева на Иванова. Потом тяжело посмотрел на Зюганова. Зюганов отвел глаза.
— Долго это будет продолжаться? — спросил Путин непонятно кого. — Нет, вы мне скажите — вы меня всерьез толкаете на третий срок?
Зюганов откашлялся и сказал:
— А кому сейчас легко, Владимир Владимирович? Думаете мне — легко?
— Вам, товарищ Зюганов, легче! — убежденно сказал Путин. — Вы лучше всех устроились!
Медведев закивал, Жириновский улыбнулся и что-то прошептал на ухо Хакамаде.
— Партия поручила мне мой фронт работы, — веско сказал Зюганов. — А вам, Владимир Владимирович, ваш! И не вам, коммунисту, разведчику, сетовать на судьбу!
— Извините, Геннадий Андреевич, — сказал Путин. — Нервы…
— Всем нам тяжело, — сказал Жириновский. Среди собравшихся его вескому нечастому слову привыкли верить — и сразу наступила тишина. — И Володе тяжело. И Гене. И Хакамаде. И мне. А уж как страдает всеми нами любимая Валерия Ильинишна? Все мы, члены Тайного Политбюро, уже много лет вынуждены играть эту отвратительную комедию. Изображать, будто мы предали идеалы своей юности, коммунизм, дело Ленина. Но что поделать? Вы же помните, как бился Михаил Сергеевич — но так и не справился! Капиталисты сбросили цены на нефть, СССР был разорен…
Все посмотрели на Горбачева. Тот виновато развел руками.
— Надо было обмануть капиталистов, — сказал Жириновский. — И мы это сделали! Мы изобразили развал нашей любимой страны. Враги уверены, что СССР уничтожен, что Россия перессорилась со своими соседями… Посмотрите, как тяжело приходится Мише и Вите! С какими речами их приходится выступать!
Теперь все посмотрели на Саакашвили и Ющенко. Главы тайных республиканских комитетов КПСС потупились.
— Так что не будем жаловаться, — закончил Жириновский. — Каждый из нас работает на своем посту. И если партия скажет — ты, Володя, станешь президентом на третий срок!
Путин вздохнул. Сказал:
— Нет, я все-таки прошу направить меня на другую работу. Я готов даже стать на сельское хозяйство!
Дремавший за дальним концом стола Ельцин вздрогнул и осенил себя во сне Красным Знаменем.
— Таких жертв товарищам от тебя не надо, — сказал Лавров. — Мы поддержим твою просьбу… да что же так задерживается генеральный?
Словно в ответ на его слова массивная дубовая дверь распахнулась, и в зал заседаний бодрой походкой вошел Тайный Генеральный секретарь КПСС — Михаил Ходорковский. За ним семенил Герман Греф. На лице Ходорковского сияла такая восторженная улыбка, что все невольно подались ему навстречу.
