Кэрри Браунхилл в растерянности стояла перед служебным входом театра «Старлайт», не зная, как реагировать на возмутительный вопрос подруги.
— Так что ты будешь делать, если Хью заведет любовницу? — повторила та.
Кэрри выдержала слишком долгую паузу — отчасти потому, что от холода у нее зуб на зуб не попадал, отчасти потому, что мысль об измене жениха ни разу не приходила ей в голову.
— Ты хочешь сказать, если я застукаю его с другой женщиной? — уточнила она.
— Ну, нет, я не имею в виду, что ты застанешь его, так сказать, в процессе — со спущенными штанами, — сказала Ровена, попыхивая сигаретой. — Мне просто интересно, как ты себя поведешь, если узнаешь, что он ходит на сторону.
— Да ну тебя! Я не знаю, — отозвалась Кэрри, притопывая ногами, чтобы согреться.
В том, что она замерзла, не было ничего удивительного: во-первых, на дворе стоял февраль, а во-вторых, они с Ровеной были в костюмах проституток пятидесятых годов. В местном драмкружке шла генеральная репетиция мюзикла «Бриолин», и подруги выбежали на улицу во время перерыва. Одна из Розовых Леди случайно подожгла свой парик, сработала пожарная сигнализация, что привело в ярость режиссера. Воспользовавшись всеобщим переполохом, Ровена тайком выскочила покурить.
— И все же, милая, что ты будешь делать? Проявишь гордое спокойствие или превратишься в мстительную фурию? — протянула Ровена, вживаясь в образ своей героини Риццо, хотя такая манера речи больше подошла бы Мардж Симпсон.
— Конечно же, проявлю гордое спокойствие, — с глуповатой ухмылкой ответила Кэрри, изображая Сэнди.
Ровена медленно затянулась сигаретой и выпустила изо рта колечко дыма.
— Черта с два, милая!
— Ну ладно, возможно, ты права. Если я застану Хью с другой женщиной, я, скорее всего, впаду в неистовство и начну крушить все вокруг. Месть моя будет страшна.
— И что же ты сделаешь? Выльешь на его машину раствор для удаления краски? — Ровена стряхнула пепел в кадку с зимостойкими анютиными глазками.
Кэрри в притворном ужасе округлила глаза:
— На «рейнджровер»? О Господи, нет! Я люблю эту машину как родное дитя и ни за что не причиню ей вреда.
— Тогда порежешь в лоскуты все его шмотки?
Кэрри на мгновение задумалась, потом растянула рот в радостной улыбке.
— Ну, нет, это слишком банально! Мое наказание будет под стать преступлению. Я ударю его по самому больному месту.
— По яйцам, что ли? — ахнула Ровена.
— Гораздо хуже. Я насыплю сахар в топливный банк его «массея-фергюсона».
— Куда-куда?
— «Массей-фергюсон» — это его новый трактор. Хью его просто обожает. Он как-то сказал, что хотел бы трахнуть меня в кабине.
