Поднимаясь с востока, солнце холодно разглядывало заснеженные склоны Тибета. Безжизненное безмолвие властвовало вокруг пиков Крыши Мира, укутанных белоснежными покрывалами. Яркие разливы искрящегося солнечного света резко обрывались синей теменью промёрзших теней ущелий, и не было полутеней, полутонов красок, словно всё вблизи горных вершин обнажало свою сущность в извечном борении Света и Мрака, Добра и Зла, Духа и Материи. Мёртвая тишина пыталась усмирять их беспощадное борение. Но они боролись всегда и повсюду, непримиримые по повелению растворённого в безбрежности Космоса Бога. Близкие самому Небу, как будто сидя на мягких коврах белых туч у божьего престола, острые вершины гордо взирали на эту схватку красок, как на схватку Великих Сил Вселенной, невозмутимо равнодушные к тому, что Бог сотворил там, внизу, под бескрайними взбитыми коврами.
Порой тучи рассасывались, раздирались в клочья разряжённым воздухом. Тогда вершины поневоле проглядывали на горные склоны.
От затронутых солнечным теплом ледников блестящими змейками сбегали ручьи и речушки. Некоторые устремлялись к сонливой мечтательности горных озёр, в которых зеркально отражались незатейливые их мечты – об облаках и глубоком небе, о звёздах и подобных дивным замкам утёсах. Другие продолжали путь к разделённым скалами уклонам, где начиналась суетная жизнь. Она множилась по ущельям и горным долинам, изумрудно зеленела или янтарно желтела, копошилась в страстях и преступлениях. Речушки в горных долинах поглощали ручьи, долго бежали ниже и ниже, к подолам гор, пологим и протяжённым. Устало замедляли бег они лишь в плодородных равнинах, густо заселённых человеческим родом, чтобы слиться в многоводные реки, плавно текущие к восточному океану.
Далёкие от Неба люди тех равнин не знали величия Вечности. В войнах друг с другом они отсчитывали каждый год своего недолгого существования и были чужды гордым тибетским вершинам.
В год 1629-й от рождества Христова или в год Змеи – покровительницы в этот год рождённых, на берегах двух самых крупных рек Восточной Азии начиналось второе лето Крестьянской войны. Ураганы схваток, кипения страстей и безмерные преступления выплеснулись из плодородных равнин Китая во все стороны этой плотно заселённой страны. Они достигли по руслам рек горных подножий и разметали среди гор небольшие отряды отъявленных головорезов.
Один из таких отрядов устроил засаду на пологих, заросших кустарником откосах протяжённого ущелья, возле заворота широкой тропы, по которой от северо-восточных предгорий настороженно поднимался большой караван купцов. Отряд разбойников был немногочисленным, однако изголодался по добыче, и, когда головная часть каравана втянулась в ущелье, оно огласилось пронзительным свистом, диким визгом и грозными выкриками.
