Плавание на малых судах

Плавание на малых судах.

Моряка не сделаешь, им рождаются. Под словом «моряк» я разумею не того известного суетливого недотепу, которого вы найдете сегодня на палубе океанского корабля, а человека, который возьмет некое изделие из дерева, стали, холста, тросов и заставит его подчиниться своей воле на морской волне. Помимо капитана и старых матросов с крупных судов, настоящий моряк — это тот, кто водит малые суда. Уж он-то знает — не может не знать,— как заставить ветер привести его судно из одного данного пункта в другой данный пункт. Ему положено иметь понятие б приливах, волнениях и водоворотах, о признаках скрытых мелей и фарватеров, быть знакомым с дневными и ночными сигналами; он должен уметь предугадывать перемены погоды и досконально знать особенности своего суденышка, отличающие его от любого другого из когда-либо построенных и спущенных на воду. Ему следует знать, как развернуть суденышко и в нужный момент лечь на другой галс, при смене курса не допуская опасного крена.

Нынешнему матросу дальнего плавания все эти вещи не нужны. Он их не знает. Он тянет и тащит, как ему приказано, скребет палубу, смывает грязь, счищает ржавчину. Ничего он не знает и ничем не озабочен. Стоит посадить его в обыкновенный ботик, и он будет беспомощен. Начнет откалывать фигуры почище, чем ковбой на спине дикой лошади.

Никогда не забуду поразившего меня детского впечатления, когда я впервые столкнулся с одним из таких необычных существ. Это был беглый английский матрос. Я был подростком лет двенадцати, владельцем четырехметрового скифа с подъемным килем, который научился водить под парусом. Я буквально молился на матроса, как на бога, пока он распространялся о дальних землях, неведомых народах, о беспримерных подвигах и умопомрачительных морских штормах. А потом взял его в плавание. Не без трепета, как и подобает жалкому любителю, поставил я парус. Ведь рядом был знаток, который, по моему убеждению, куда больше знает о воде и о лодках, чем я, грешный. Некоторое время спустя — а я сам оттянул этот момент — за румпель и за парус взялся он. А я, раскрыв рот, сидел на средней банке с надеждой узнать новое о том, как надо ходить под парусом. Однако мой рот так и остался открытым от удивления при действиях этого профессионального моряка. Он был не в состоянии удержать не только парус, но и себя, его едва не опрокинуло порывом ветра, а потом еще раз чуть не сбросило в воду шкотом, когда он попытался перенести парус; ему, как оказалось, было невдомек, зачем существует подъемный киль, не знал он и о том, что на бегущей под ветром яхте нужно сидеть посередине, а не сбоку; и наконец, когда мы возвращались к причалу, он так разогнал скиф, что повредил ему нос и свернул гнездо мачты. И ведь это был не какой-нибудь краснобай, а действительно настоящий моряк.