Через полчаса Лорен предстояло во второй раз войти в особняк на Гросс-Пойнт, и воспоминания об унизительном уик-энде в этом элегантном доме четырнадцать лет назад вновь полезли ей в голову, как она ни старалась этому сопротивляться. Лорен даже передернуло от отвращения.
Впрочем, в первый день было неплохо. По крайней мере, она провела его почти в полном уединении. Самое ужасное началось на второй день посла ланча. Картер, сын Уитвортов, которому тогда было лет тринадцать, неожиданно появился в дверях спальни и объявил, что его мать приказала ему увести Лорен из дома, так как она ожидает гостей и не хочет, чтобы они ее видели. С этой минуты и до конца дня Картер унижал и пугал Лорен, как только мог.
Мало того, что он называл ее четырехглазой, потому что она носила очки, так он еще ее отца, профессора Чикагского университета, называл учителишкой, а мать, известную пианистку, тапершей.
Показывая Лорен сад, он как бы случайно толкнул ее прямо на колючие розовые кусты. Через полчаса, когда Лорен переодела свое испачканное и порванное платье, Картер сделал вид, что искренне просит у нее прощение, и предложил показать ей собак.
Он так раскаивался и так горел желанием пойти к собакам, что Лорен подумала, может быть, он и вправду случайно толкнул ее.
— У меня тоже есть собачка, — с гордостью проговорила она, стараясь не отставать от него, когда он решительно зашагал через газон. — Ее зовут Пушистик. Она вся-вся беленькая, — промямлила Лорен, обратив внимание на колючую проволоку, венчающую высокую десятифутовую изгородь.
Заметив двух доберманов, она просияла.
— У моей подружки тоже доберман.
Картер тем временем отодвинул тяжелый засов.
— Он все время хочет играть с нами. И знает несколько трюков, — радостно сообщила Лорен.
— Эти тоже знают трюки, — странным тоном произнес Картер и сделал шаг в сторону, чтобы пропустить Лорен вперед.
Ничего не подозревая, Лорен шагнула внутрь.
— Эй, собачки, — ласково проговорила она, подходя к настороженно молчавшим животным.
Когда она протянула к ним руку, то услышала сзади звук захлопнувшейся калитки.
— Взять ее! Взять! — приказал Картер.
Обе собаки напряглись и, обнажив белые клыки, с рычанием стали приближаться к насмерть перепуганной Лорен.
— Картер! — закричала она и начала отступать, пока не прижалась спиной к изгороди. — Что с ними?
— На твоем месте я стоял бы неподвижно, — насмешливо ответил Картер из-за изгороди. — Если пошевелишься, они вцепятся тебе в горло и перегрызут сонную артерию.
И он пошел прочь, что-то весело насвистывая на ходу.
