Лахаина, Мауи, 1854 год
Теплый влажный песок имел странный розоватый оттенок голоцентруса, а океанская пучина синела, как голубой каранг.
— Хватит, Джул, так все утро промечтаешь!
Запретное купание доставляло Джулиане Дюпре огромное удовольствие. Она засмеялась, потуже затянула на груди саронг и бросилась за Канолой в бурлящие волны. Течение у берегов Макила-Пойнт было очень сильным, но Джул превосходно плавала, она отдалась на волю волн — они подхватили ее и понесли над бурным потоком.
— Подожди, Канола — крикнула она. — Тут есть стая рыб-попугаев, я обязательно должна их увидеть.
Не дожидаясь ответа, Джул набрала побольше воздуха и нырнула на несколько футов к коралловому рифу. Она не боялась, что глаза опухнут и покраснеют от соленой воды. Ведь там были не только рыбы-попугаи, но и султанки — настоящий праздник. Вынырнув, она подумала: «Папа, если бы ты по-настоящему верил в славу Создателя, ты бы раскрыл глаза на невероятную красоту, окружающую тебя!»
Она невольно усмехнулась и выплюнула соленую воду. Джул воочию представила, как преподобный Этьен Дюпре, скинув с себя черную, мокрую от пота суконную накидку, плескался у берега и выкрикивал названия рыб. Иногда он еще загорал — лежал на спине на пляже, и его желтоватое лицо принимало здоровый смуглый оттенок.
— Джул, что ты там увидела? Угря? — с отвращением спросила Кагала.
Джул без труда подплыла к подруге. Канола лежала на коралловом выступе не правильной формы — что-то вроде узкого волнореза. Коралл был грубым, испещренным мелкими и скользкими углублениями. Джул, крепко держась, уцепилась за выступ, чтобы волна не стащила ее обратно в воду. Места хватало как раз на двоих.
Она достала из кармана саронга два намокших куска хлеба.
— Посмотрим, как проголодались мои друзья. Наверное, даже мурена, которая скользила между моими ногами. — Голос ее звенел от восторга.
Джул накрошила вокруг себя хлеб. Не успела она оглянуться, как целый рой рыб окружил их с Канолой. Джул улыбалась от удовольствия, когда их гладкие тельца дотрагивались до нее.
Канола посмотрела на Джул с такой же нежной улыбкой, с какой смотрела бы на свою родную сестру. Хотя Джул была младше Канолы всего на два года, увлечения ее были еще совсем детскими, но никто из чужеземцев, которых когда-либо знала Канола, не разбирался в рыбах лучше Джул. Она дала подруге поразглагольствовать обо всех видах рыб поглощающих хлеб, и жестом прервала ее.
— Наверное, твой папа снова занялся твоим воспитанием?
Вздохнув, Джул на минуту замолкла.
— Папа есть папа. Человеку не оставляют ни одной земной радости, особенно, — прибавила она с горечью — если это касается женщины.
